Петерштадт

Петершта́дт (нем. «город Петра») — потешная военная крепость, построенная в 1759—1762 годах в Ораниенбауме для великого князя Петра Федоровича, в будущем императора Петра III. В цельном виде до наших дней не сохранилась, остались только дворец Петра III, Въездные (Почётные) ворота) и часть земляных насыпей, сегодня больше похожие на склоны оврагов. Занимала площадь в 2 гектара и служила своеобразным учебным пособием в натуральную величину для обучения наследника престола военному делу. Одновременно с созданием Петерштадта в 1758—1762 годах велось строительство дворца для Петра III по проекту архитектора Антонио Ринальди.

Предыстория

Крепость Екатеринбург (1746 год)

Строительству Петерштадта предшествовало строительство ещё двух потешных крепостей для будущего Петра III, также в Ораниенбауме. Наследник престола с детства увлекался военным делом и фортификацией, и царствующая императрица Елизавета Петровна всячески поощряла страсть племянника к военным забавам. Помимо этого, в России существовала некая традиция сооружения потешных крепостей: крепость Пресбург в Преображенском селе для Петра I, крепость для Петра II, построенная недалеко от Большого дворца в Петергофе (сейчас на этом месте остановка для экскурсионных автобусов). И для Петра III тоже строится несколько крепостей.

Первая из них была возведена в 1746 году и называлась Екатеринбург, так как Петр, незадолго до этого женившийся, решил назвать крепость в честь своей супруги. Не исключено, что автором чертежа также являлся Петр. Расположение было выбрано в 100 метрах к югу от парадного двора Большого Меншиковского дворца, на берегу Утиного пруда. Сооружение было очень небольшое: в крепости находилось 4 бастиона, окружали её земляные насыпные валы и ров, наполненный водой. До наших дней сохранились лишь остатки земляных укреплений (заметны в рельефе при внимательном рассмотрении).

Крепость Святого Петра (1756—1757 года)

Строительство крепости было завершено за три месяца, однако здания внутри неё были окончательно доделаны к 1757 году. По устройству эта потешная крепость была аналогична первой, но количество бастионов увеличичилось до 5. Внутри она была довольно плотно застроена. Здесь был Арсенальный двор, на котором располагался дом коменданта (им был сам Петр), рядом находились здания арсенала, дом камергера и трактир. Самым значительным сооружением в крепости были каменные Почётные ворота, возведенные по проекту архитектора А. Ринальди. На флюгере Почётных ворот вырезана дата окончания строительства крепости и возведения ворот — 1757 год.

Любопытно, что после постройки этой крепости Екатеринбург стал исполнять роль условного противника в потешных баталиях между двумя крепостями. Данный факт свидетельствует об ухудшении отношений между супругами, о том, что уже в 1757 году Петр воспринимал жену как противника и, возможно, соперника, что не замедлило сказаться даже в организации развлечений наследника престола.

Просуществовала крепость Святого Петра недолго — всего 2 года. В мае 1759 года великий князь приказал увеличить её в размерах, в результате чего крепость Святого Петра перестраивается в крепость Петерштадт.

Потешный флот

Задача обучения наследника престола военному делу состоит не только в преподавании основ сухопутного ведения боя, но и морского боя тоже. Поэтому на Нижнем Пруду (тогда его называли Малым Увеселительным морем) для будущего императора устроили потешный флот. В состав его входило 4 корабля — фрегат «Святой Андрей», двадцатипушечный корабль «Ораниенбаум» и две галеры «Екатерина» и «Елизавета». Точная дата спуска на воду первого судна (а им предположительно был фрегат «Святой Андрей») не установлена. Весь состав потешного флота представлял собой уменьшенные копии настоящих боевых кораблей. В реальном размере боевые судна не могли поместиться в Нижнем пруду — самая большая его глубина едва достигает трех метров. Потешный флот во время учебных баталий обстреливал Екатеринбург с воды, а когда затевались «морские» сражения на Нижнем пруду, условным кораблем-противником становилась галера «Екатерина».

В Будуаре дворца Петра III на одной из падуг лепного убранства потолка изображено Малое Увеселительное море и потешный флот в составе всех четырёх кораблей.

Крепость Петерштадт (1759—1762 года)

Строительство новой крепости

Руководителями строительства были голштинский майор Ферстер и инженер-поручик Савелий Соколов. Достоверных сведений об авторе проекта крепости не существует, хотя имеются различные версии. По одной из них, автором проекта является Мартин Людвиг Гофман, в то время исполнявший обязанности архитектора Ораниенбаума. Он действительно был причастен к строительству крепости, но не Петерштадта, а Святого Петра. Также существует версия, согласно которой автором был А. Ринальди. Но достоверно известно лишь то, что он являлся автором проектов дворца Петра III и Въездных (Почётных) ворот. Наиболее распространенной версией об авторстве проекта крепости Петерштадт является версия, основанная на свидетельстве современника событий, бывшего воспитателя Петра III академика Якоба Штелина. Он указывает на инженера-капитана М. А. Деденева, известного фортификатора, по проектам которого были построены две крупные крепости: Петер-Шанц под Ригой (1758 год) и Святого Дмитрия на Дону (1760 год). Сами работы начались летом 1759 года (были срыты старые земляные валы крепости Святого Петра) и окончательно были завершены уже в будущность Петра императором Российской империи, 26 июня 1762 года, буквально накануне дворцового переворота, в ходе которого Пётр III был свергнут с престола своей супругой Екатериной (ставшей затем императрицей Екатериной II).

Устройство Петерштадта

В отличие от своей предшественницы, крепость Петерштадт была довольно сложным фортификационным сооружением, и несмотря на своё игровое назначение, была устроена по всем правилам военной науки того времени. Она имела форму четырнадцатиконечной звезды и имела 5 бастионов, вооруженных 12 пушками. Крепость была окружена высокими земляными валами и рвом, наполненным водой. С южной, наиболее уязвимой стороны, имелся дополнительный земляной вал — фосебрея. В крепости было 3 входа, и лишь один из них был укреплен по правилам фортификации.

Так как Петерштадт был, по факту, перестроенной крепостью Святого Петра, на территории его осталось немало напоминаний о предшествующей постройке. Это не только Въездные ворота (в Петерштадте они располагались внутри самой крепости и являлись въездом не в крепость, а на территорию плаца), но и небольшой пятиугольный плац. Границы этого плаца и были границами крепости Святого Петра, в которой было 5 бастионов. Плац был ограничен зданиями арсенала, комендантским домом, гауптвахтой и цейхгаузом. На нём проходили учения и парады войск. Вообще вся площадь внутри земляных валов была очень плотно застроена — на небольшой территории крепости насчитывалось 17 построек (все высотой в 1 этаж). Единственное двухэтажное здание — это дворец Петра III, возведенный по проекту А. Ринальди в 1758—1762 годах. Дворец, как и Въездные Почётные ворота, сохранились до наших дней.

Помимо построек внутри крепости существовали также здания и за её территорией, органично вписавшиеся в ансамбль Петерштадта. Речь, в первую очередь, идет об увеселительном садике в долине реки Карости. Устроен он был по принципу итальянских садов-террас. В этом небольшом регулярном саду имелось несколько строений — двухэтажный павильон Эрмитаж, Менажерия (Зверинец), в центре которой находился фонтан, миниатюрная Соловьева беседка и, выше по течению Карости — Китайский домик с расположенным неподалеку живописным фонтаном. В 1760 году началось строительство водного каскада на восточном берегу реки — он располагался прямо напротив увеселительного сада. Каскад был богато украшен 15-ю маскаронами и двумя свинцовыми статуями драконов. Маскароны и драконов в будущем предполагалось вызолотить, но переворот 1762 года не дал планам осуществиться. К сожалению, сам сад до наших дней так же, как и крепость Петерштадт, не сохранился. Однако фигуры драконов с каскада в настоящее время находятся в фондах хранения ГМЗ «Петергоф», а единственный уцелевший предмет мебели из зданий увеселительного сада находится в экспозиции музея «Дворец Петра III» — это уникальное Белое бюро-кабинет из павильона Эрмитаж.

В 1755 году великий князь Петр Федорович выписывает полки из своего родного княжества Гольштейн. Эти полки составили впоследствии основную часть гарнизона крепости Петерштадт. Для них Петр строит в Ораниенбауме лютеранскую кирху. Но после низложения императора голштинские полки отправляются морем домой, и в ходе путешествия разыгрался сильнейший шторм. Спастись удалось лишь единицам из 1,500 солдат и офицеров.

Дальнейшая судьба крепости

В день дворцового переворота 1762 года император Петр III не решился дать отпор восставшей гвардии. Крепость Петерштадт без сопротивления была сдана отряду гусар под командованием В. И. Суворова (1705—1775). Арестованный гарнизон был заперт в крепости, у офицеров были отняты шпаги. Казаки и русские присягнули Екатерине II, а голштинские полки были отправлены на корабле на родину в княжество Гольштейн. Сам низложенный император подписал отречение от престола и был вывезен в Ропшу, где спустя несколько дней его задушил предположительно граф Алексей Орлов.

В царствование Екатерины крепость поддерживалась в хорошем состоянии, а в 1779 году здесь проводится капитальный ремонт. В 1784 году, когда Ораниенбаум получил статус уездного города, на территории крепости разместились органы местного самоуправления, а в конце 1780-х крепость приходит в упадок — некоторые земляные валы к тому времени уже исчезли. Во время царствования Александра I деревянные здания были разобраны и, таким образом, остались лишь каменные — дворец Петра III, въездные ворота и гауптвахта.

Посетивший Россию в 1839 году французский путешественник маркиз Астольф де Кюстин писал:

Выйдя из дворца, попросил я показать мне развалины маленькой крепости, из которой Петра III вывезли в Ропшу, где он был убит. Меня отвели в какое-то сельцо, стоящее на отшибе; я увидел пересохшие рвы, следы фортификаций и груды камней - современные руины, возникшие благодаря скорее политике, чем времени.

Таким образом, уже начиная с середины XIX века можно говорить о Петерштадте только как о руинах. Великая княгиня Елена Павловна, владелица Ораниенбаума во второй половине XIX века, оберегала остатки старинной крепости как романтические руины в пейзажном парке. В 1880-е годы во дворце Петра III на территории бывшей крепости были проведены ремонтно-реставрационные работы. Во советский период дворец Петра III сдавался в аренду различным организациям, в частности, Лесотехническому техникуму (с 1929 по 1935 годы). В 1940 году планировалось открыть во дворце музей, но помешала начавшаяся Великая Отечественная война. Образовавшийся в годы войны Ораниенбаумский плацдарм позволил Ораниенбауму избежать участи остальных пригородов Петербурга и не подвергнуться тотальному разрушению. Благодаря подвигу защитников плацдарма все постройки Ораниенбаума сохранили свою подлинность. С 1953 года дворец Петра III открыт как музей, а в 80-е годы XX века на территории бывшей крепости Петерштадт проводятся археологические раскопки под руководством В. А. Коренцвита.

См. также

• Прешбург — потешная крепость Петра I
• Мариенталь — потешная крепость Павла I

Литература

• Горбатенко С. Б. Петергофская дорога. Ораниенбаумский историко-ландшафтный комплекс. — СПб., 2001.
• Гусаров А. Ю. Ораниенбаум. Три века истории. — СПб., 2011. — ISBN 978-5-93437-329-1.
• Забытый император: Материалы научной конференции 11 ноября 2002 г. // Ораниенбаумские чтения. — СПб., 2002. — № 3.
• Кючарианц Д. А. Антонио Ринальди. — Л.: Стройиздат, 1984.
• Здесь он построил себе крепостцу… — СПб., 2006.
• Невоструева Л. Ансамбль А. Ринальди в городе Ломоносове. — Л., 1955.
• Раскин А. Ломоносов. — Л., 1981.
• Кючарианц Д. А. Художественные памятники города Ломоносова. — Л., 1985.
• Дворцы-музеи и парки города Ломоносова. — Л., 1954.

Ссылки

• [russia-today.narod.ru/past/gen_app/petr3.htm Предки и потомки Петра III(1728—1762)]
• [www.oranienbaum.org/ Официальный сайт Государственного музея-заповедника "Ораниенбаум"]
• [www.peterhofmuseum.ru Официальный сайт Государственного музея-заповедника "Петергоф"]
• [www.nasledie-rus.ru/podshivka/7003.php Сокровища Ораниенбаума (журнал "Наше наследие")]
• [fortification.ru/list/petershtadt/ Крепость Петерштадт. Ораниенбаум]

Отрывок, характеризующий Петерштадт

– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!