Плане, Луи де
| Луи де Плане́ | |
| Louis de Planet | |
 Последний привал евреев на пути в Вавилонский плен, ок. 1843. Холст, масло. 132 × 97 см. Музей августинцев[fr], Тулуза. | |
| Имя при рождении: |
Louis de Planet |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
1876[1] |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Стиль: | |
Луи де Плане (1814—1876) — французский художник романтического направления, ученик и ассистент Эжена Делакруа.
Ранние годы
Луи де Плане́ происходил из богатого семейства Тулузы. Он записался в Школу изящных искусств в 1833 году, получив перед тем юридическое образование. В юности его другом был художник Ромен Каз[fr],[2] один из учеников Энгра.
Но когда Луи для продолжения учёбы приехал в Париж, он выбрал не Энгра, но студию Делакруа. Так совпало, что восходящий в зенит славы Делакруа как раз в это время открыл новую мастерскую (просуществовавшую до 1846 года). Мастерская находилась на улице Neuve Guillemin, и Делакруа набирал учеников, способных в скором будущем помочь ему с декоративными росписями в библиотеке Палаты Депутатов во дворце Бурбонов.
Сотрудничество с Делакруа
Вскоре Луи де Плане́ выдвигается в число наиболее успешных ассистентов. Он участвует в написании многофигурного полотна Эжена Делакруа «Фанатики в Танжере», 1837—1838, холст, масло, 98 × 131 см, Институте искусств Миннеаполиса[en].
Плане́ принадлежит эскиз для большой (260 × 348 см) картины Делакруа 1844 года «Последние слова императора Марка Аврелия»[en]. Этот эскиз, как и сама картина — в коллекции лионского Музея изящных искусств. Наконец, де Плане́ приглашён учителем в соавторы росписей в библиотеке дворца Бурбонов.[3]
Луи Плане́ описывает почти каждый день этого сотрудничества с 1841 по 1844 год в его драгоценных «Воспоминаниях о живописи с г-ном Эженом Делакруа».[5] Книга была впервые издана, увы, только через полстолетия после смерти де Плане́.
Творчество
Небольшой неоконченный, но очень искренний [www.culture.gouv.fr/public/mistral/joconde_fr?ACTION=RETROUVER&FIELD_98=AUTR&VALUE_98=Planet%20Louis%20de%20&NUMBER=2&GRP=0&REQ=%28%28Planet%20Louis%20de%29%20%3aAUTR%20%29&USRNAME=nobody&USRPWD=4%24%2534P&SPEC=3&SYN=1&IMLY=&MAX1=1&MAX2=1&MAX3=100&DOM=All портрет Датан Олали́, мадам де Кастр], около 1837 года, холст, масло 24,3 × 19.1 см. Трепетный образ на незавершённом портрете заставляет вспомнить Анриетту де Морсоф, героиню одного из самых нежных романов Бальзака — «Лилия долины».[6] Портрет хранится в музее Старой Тулузы[fr]
Ранняя работа Луи де Плане — [www.artbible.net/3JC/-Mat-27,32_Crucifixion/slides/19%20PLANET%20LE%20CHRIST%20EN%20CROIX%20TOULOUSE%20MVT.html Христос на кресте], ок. 1840, холст, масло, 46 × 28.5 см небольшой эскиз библейской сцены: Христос на кресте, Дева Мария, Мария Магдалина, Иоанн, группа учеников. Смелая, порывистая композиция мощного эмоционального воздействия. Хранится в маленькой готической церкви Сен-Жак, Пешбюск), расположенной в южном пригороде Тулузы, на родине художника.
Этапная самостоятельная картина де Плане́ 1845 года «Виде́ние св. Терезы», получила хвалебный отзыв молодого Бодлера в его первой брошюре из серии критических текстов о Парижском салоне, [fr.wikisource.org/wiki/Salon_de_1845_(Curiosit%C3%A9s_esth%C3%A9tiques) «Салон 1845 года»][7]:
|
Эта же картина упомянута и Эженом Делакруа в одном из писем (от 30 августа 1845), адресованных де Плане́, В этом письме мэтр подбадривает своего молодого собрата, не удовлетворённого развеской в Салоне: «Мне досадно, что Вы недовольны тем, как повешено Ваше полотно; и все же я не сомневаюсь, что, куда его ни помести, знатоки все равно обратят на него внимание».
Напишите отзыв о статье "Плане, Луи де"
Примечания
- ↑ В некоторых изданиях встречается дата смерти 1875.
- ↑ Ромен Каз — также уроженец французского Юга, он происходил из города Сен-Беа в Пиренеях, департамент Верхняя Гаронна. В дальнейшем Ромен Каз станет историческим живописцем и востребованным монументалистом.
- ↑ Заказ на роспись Библиотеки во дворце Бурбонов был получен Делакруа 31 августа 1838 года и сразу были привлечены Луи де Плане́ и [www.musee-delacroix.fr/fr/les-activites/repertoire-biographique/gustave-lassalle-bordes-1815-1886 Гюстав Лассаль-Борд] (1815-86, гасконец, как и Плане́). Самого Делакруа постоянно отвлекали посторонние заказы, поэтому роспись в Библиотеке была завершена только к 1847 году; задачи ассистентов осложнялись, и, одновременно, от них требовалось больше творческой самостоятельности.
- ↑ Русский перевод письма можно прочесть на [delakrua.ru/post_1843_227 сайте, полностью посвящённом Делакруа]
- ↑ Луи де Плане: «Воспоминаниях о живописи с г-ном Эженом Делакруа». Издательство Арман Колен[fr], Париж, 1929, в серии Общество истории французского искусства. Вступительная статья и примечания: Андре Жубен. 110 стр., илл.; 23 см. Книга выдержала несколько изданий на разных языках. / Louis de Planet: Souvenirs de travaux de peinture avec M. Eugène Delacroix. Publisher: A. Colin, Paris, 1929. Series Title: Publication de la Société de l’histoire de l’art français. OCLC Number: 489947797
- ↑ "… она окидывала взглядом своё прошлое и старалась проникнуть в будущее: сможет ли граф её понять? Кровь билась в голубых жилках у неё на висках, глаза остались сухими, но словно посветлели; затем она потупилась, чтобы не встретиться с моим взглядом и не прочесть в нём свою боль, свои чувства, угаданные мною, свою душу, слившуюся с моей, а главное, чтобы не увидеть моего сочувствия… "
Оноре де Бальзак. Собрание соч. в 24 тт., М., 1960, т. 8, «Сцены провинциальной жизни» / «Лилия долины», стр. 150
- ↑ Полностью русский перевод этого и других текстов Бодлера о Парижских салонах 40-х-50-х гг. — [bodlers.ru/SALON-1845-GODA.html на сайте], посвящённом поэту
Ссылки
- [www.musee-delacroix.fr/fr/les-activites/repertoire-biographique/louis-de-planet-toulouse-1814-paris-1876 Краткая биография] Луи де Плане́ на [www.musee-delacroix.fr/en/ сайте] Национального музея Эжена Делакруа в Париже.
- Около 1842 года Луи де Плане́ пишет уменьшенную [www.culture.gouv.fr/public/mistral/joconde_fr?ACTION=CHERCHER&FIELD_98=REF&VALUE_98=M0567000276 копию «Резни в Хиосе»] Делакруа, (холст, масло, 100 × 81 см, Музей Старого города Тулузы / [toulousainsdetoulouse.fr/ Musée du vieux Toulouse]; — это и своего рода hommage уважаемому учителю, и свидетельство об увлечённости идеями (выдыхающегося, впрочем, к середине XIX века) романтизма.
Отрывок, характеризующий Плане, Луи де
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
