Полковников, Пётр Васильевич

Пётр Васильевич Полковников
Дата рождения	19 ноября 1850(1850-11-19)
Место рождения	Кривянская, Область Войска Донского
Дата смерти	4 ноября 1906(1906-11-04) (55 лет)
Место смерти	Полтава
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	артиллерия, пехота
Звание	генерал-майор
Командовал	79-й пехотный Куринский полк, 3-я пехотная Сибирская бригада, 4-я стрелковая бригада, 3-я Восточно-Сибирская пехотная дивизия, 9-я пехотная дивизия
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1877—1878, Туркестанские походы, Русско-японская война
Награды и премии	Орден Святого Станислава 3-й ст. (1873), Орден Святой Анны 3-й ст. (1879), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1880), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1881), Золотое оружие «За храбрость» (1882), Орден Святой Анны 2-й ст. (1888), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1894), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1903), Орден Святой Анны 1-й ст. (1906)

Пётр Васильевич Полковников (1850—1906) — генерал-майор, кавалер ордена св. Георгия за штурм Геок-Тепе.

Биография

Родился 19 ноября 1850 года в станице Кривянской на Дону, происходил из дворян Донского казачьего войска.

Образование получил в Воронежской военной гимназии, после чего 8 августа 1868 года поступил в Константиновское военное училище.

Выпущен из училища 21 июля 1870 года прапорщиком в артиллерию, служил в 20-й артиллерийской бригаде на Кавказе, в которой провёл большую часть своей службы и в течение двенадцати лет командовал там 4-й батареей. За это время он получил чины подпоручика (5 декабря 1870 года), поручика (31 октября 1871 года) и штабс-капитана (26 ноября 1874 года). В 1873 году награждён орденом св. Станислава 3-й степени.

Принимал участие в подавлении восстания в Дагестане в 1877 году, за отличие был произведён в штабс-капитаны (18 декабря 1878 года) и награждён орденом св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (в 1879 году).

В 1879—1881 году Полковников находился в Закаспийской области и был в составе Красноводского отряда, дважды (в 1879 и 1880—1881 годах) принимал участие в походах против текинцев. За отличия в этих кампаниях он был произведён в подполковники (18 июня 1881 года), награждён орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (в 1880 году), орденом св. Георгия 4-й степени (27 марта 1881 года) и золотой шашкой с надписью «За храбрость» (28 января 1882 года). В рескрипте на награждение Полковникова орденом св. Георгия 4-й степени было сказано:

При штурме Мельничной калы колонной подполковника Гайдарова, капитан Полковников, направив огонь своей батареи по неприятельским ретраншаменту и траверзам, уничтожил сильный фланговый огонь неприятеля и обратил в бегство те значительные толпы, которые шли против колонны, способствуя этим окончательному утверждению наших войск на важной позиции. При взятии крепости Денгиль-Тепе он искусно и разумно руководил стрельбою командуемой им батареи при пробитии бреши, а во время штурма её быстрым и смелым действием батареи остановил неприятеля и принудил его к отступлению. Затем, по занятии бреши, он быстро подвёз свою батарею и, открыв огонь по атакующему неприятелю, обратил его окончательно в паническое бегство.

В 1888 году Полковников получил орден св. Анны 2-й степени. Некоторое время был почётным мировым судьёй Владикавказского округа. 30 августа 1891 года он был произведён в полковники и 14 мая 1893 года назначен командиром 79-го пехотного Куринского полка. В 1894 году получил орден св. Владимира 3-й степени.

Произведённый 7 августа 1900 года в генерал-майоры Полковников был назначен начальником 3-й пехотной Сибирской бригады, с 28 февраля 1901 года командовал 4-й стрелковой бригадой. В 1903 году награждён орденом св. Станислава 1-й степени.

В начале 1905 года Полковников был направлен на Дальний Восток, где 9 марта принял в командование 3-ю Восточно-Сибирскую пехотную дивизию, а с 16 июля командовал 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией. За отличия в войне против Японии Полковников в 1906 году был награждён орденом св. Анны 1-й степени с мечами.

27 февраля 1906 года Полковников был переведён на должность командира 9-й пехотной дивизии в Полтаву, там он погиб в результате террористического акта 4 ноября 1906 года. Похоронен в Ромнах.

А. А. Майер оставил в своих записках о кампании 1880—1881 года оставил следующий портрет Полковникова:

Он — любимец фортуны, пули его не трогают, имеет большой успех у женщин и удивительно счастливо играет в карты — два последних обстоятельства обыкновенно, судя по пословице, не совпадают, но Пётр Васильевич в этом случае редкое исключение.

См. также

• Полковников, Георгий Петрович (станица Кравянская)

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. — М., 2009.
• Гизетти А. Л. [runivers.ru/lib/book4708/ Сборник сведений о георгиевских кавалерах и боевых знаках отличий кавказских войск. Тифлис, 1901]. // сайт Руниверс
• Книга русской скорби. — Т. 3. — СПб., 1909.
• Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. — М., 2007.
• Майер А. А. [militera.lib.ru/memo/russian/mayer_aa/index.html Наброски и очерки Ахал-Тэкинской экспедиции. (Из воспоминаний раненого)]. // сборник «Полуденные экспедиции. Очерки». — М., Воениздат, 1998.
• Список генералам по старшинству. Составлен по 1 июля 1906 года. — СПб., 1906.

Отрывок, характеризующий Полковников, Пётр Васильевич

Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.