9-я пехотная дивизия (Российская империя)
Поделись знанием:
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.
Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
(перенаправлено с «9-я пехотная дивизия (Россия)»)
9-я пехотная дивизия | |
Годы существования |
1806—1918 |
---|---|
Страна | |
Входит в | |
Тип | |
Дислокация |
9-я пехотная дивизия — пехотное соединение в составе российской императорской армии
Штаб дивизии: Полтава. Входила в 10-й армейский корпус.
Содержание
История дивизии
Формирование
- 1806—1811 — 2-я пехотная дивизия
- 1811—1827 — 11-я пехотная дивизия
- 1829—1833 — 1-я бригада Сводной дивизии 4-го пехотного корпуса
- 1833—1918 — 9-я пехотная дивизия
Боевые действия
Состав дивизии
Командование дивизии
Начальники дивизии
- ? — 1839 — генерал-лейтенант Тимофеев, Василий Иванович
- ранее 20.06.1840 — 01.01.1846 — генерал-майор (с 06.12.1840 генерал-лейтенант) Штегельман, Павел Андреевич
- хх.01.1846 — 05.12.1849 — генерал-майор (с 23.03.1847 генерал-лейтенант) Лисецкий, Антон Григорьевич
- 05.12.1849 — 07.04.1851 — генерал-лейтенант Клюки-фон-Клугенау, Франц Карлович
- 20.04.1851 — 13.09.1854 — генерал-майор (с 06.12.1851 генерал-лейтенант) Самарин, Василий Максимович
- хх.хх.1855 — 05.02.1857[1] — генерал-майор (с 26.08.1856 генерал-лейтенант) Дейтрих, Фёдор Карлович
- на 1859—1860 — генерал-майор (с 30.08.1860 генерал-лейтенант) Бруннер, Андрей Осипович
- ранее 26.03.1862 — 13.01.1863 — генерал-майор (с 30.08.1862 генерал-лейтенант) Проскуряков, Александр Дмитриевич
- 30.08.1863 — 13.06.1866 — генерал-лейтенант граф Нирод, Михаил Евстафьевич
- 13.06.1866 — после 05.04.1868 — генерал-лейтенант Ольшевский, Мелентий Яковлевич
- ранее 01.02.1869 — после 01.03.1871 — генерал-майор Иордан, Егор Егорович
- 07.04.1871 — 01.11.1876 — генерал-лейтенант Радецкий, Фёдор Фёдорович
- 01.11.1876 — 28.04.1881 — генерал-лейтенант князь Святополк-Мирский, Николай Иванович
- 28.04.1881 — 02.08.1884 — генерал-майор (с 15.05.1883 генерал-лейтенант) Блофиельд, Роберт Карлович
- 02.08.1884 — 16.07.1885 — генерал-лейтенант Авинов, Сергей Александрович
- 20.07.1885 — 29.09.1889 — генерал-лейтенант Максимовский, Михаил Семёнович
- 08.10.1889 — 23.05.1894 — генерал-майор (с 30.08.1890 генерал-лейтенант) Ковторадзе, Алексей Гаврилович
- 02.06.1894 — 09.01.1900 — генерал-лейтенант Казанский, Павел Петрович
- 28.02.1900 — 24.12.1903 — генерал-лейтенант Зарубаев, Николай Платонович
- 12.01.1904 — 02.05.1904 — генерал-майор (с 28.03.1904 генерал-лейтенант) Поппен, Георгий Васильевич фон
- 02.05.1904 — 17.01.1906 — генерал-майор (с 05.07.1904 генерал-лейтенант) Гершельман, Сергей Константинович
- 27.02.1906 — 04.11.1906[2] — генерал-майор Полковников, Пётр Васильевич
- 22.11.1906 — 22.02.1907 — генерал-майор (с 06.12.1906 генерал-лейтенант) Коссович, Лев Игнатьевич
- 22.02.1907 — 09.04.1910 — генерал-майор (с 22.04.1907 генерал-лейтенант) Доможиров, Пётр Петрович
- 09.04.1910 — 29.06.1912 — генерал-лейтенант Зметнов, Георгий Александрович
- 29.06.1912 — 13.10.1914 — генерал-лейтенант Клембовский, Владислав Наполеонович
- 13.10.1914 — 28.04.1917 — генерал-лейтенант Лошунов, Иосиф Семёнович
Начальники штаба дивизии
- 01.01.1857 — уп. 1859[3] — подполковник фон Вессель, Владимир Христианович
- 27.06.1860 — 03.11.1860 — подполковник Эрнрот, Казимир Густавович
- на 1869 — хх.хх.1870 — подполковник (с 30.08.1869 полковник) Кумме, Александр Францевич
- 21.07.1870 — 28.07.1877 — подполковник (с 28.03.1871 полковник) Эллерс, Эдуард Гаврилович
- 31.08.1877 — 19.01.1883 — полковник фон Раабен, Рудольф Самойлович
- 31.03.1886 — 25.05.1888 — полковник Арцишевский, Иван Игнатьевич
- 19.09.1888 — 11.01.1895[4] — полковник Ясенский, Венедикт Алоизиевич
- 07.01.1895 — 27.07.1898 — полковник Четыркин, Николай Николаевич
- с 16.08.1898 — полковник Бутович, Михаил Васильевич
- 17.06.1900 — 15.03.1904 — полковник Колоколов, Михаил Евграфович
- 22.03.1904 — 14.06.1905 — полковник Гутор, Алексей Евгеньевич
- 17.07.1905 — 01.05.1906 — полковник Добророльский, Сергей Константинович
- 10.05.1906 — 08.05.1908 — полковник Тальгрен, Владимир Павлович
- 13.05.1908 — 13.01.1909 — полковник Гаврилов, Виктор Иванович
- 21.01.1909 — 18.07.1914 — полковник Уваров, Михаил Андреевич
- 22.07.1914 — 02.11.1914 — полковник Волховской, Михаил Николаевич
- 02.12.1914 — 02.09.1915 — полковник Кабалов, Александр Иванович
- 01.11.1915 — после 03.01.1917 — и. д. подполковник (с 10.04.1916 полковник) Прохорович, Антон Ильич
- с 23.02.1917 — и. д. подполковник Душкевич, Александр Александрович
Командиры 1-й бригады
В период с 28 марта 1857 по 30 августа 1873 должности бригадных командиров были упразднены
После начала Первой мировой войны в дивизии была оставлена должность только одного бригадного командира, именовавшегося командиром бригады 9-й пехотной дивизии
- 1833—1836 — генерал-майор Фези, Карл Карлович
- ранее 17.03.1844 — после 01.02.1846 — генерал-майор Соколов, Григорий Николаевич
- ранее 21.12.1852 — 27.08.1855[5] — генерал-майор Юферов, Дмитрий Семёнович
- 10.09.1855 — после 17.02.1856 — генерал-майор Шейдеман, Карл Фёдорович
- хх.хх.1856 — 28.03.1857 — генерал-майор Глебов, Константин Николаевич
- 30.08.1873 — после 15.02.1875 — генерал-майор Пороховников, Виктор Иванович
- хх.хх.1875 — после 01.06.1877 — генерал-майор Борейша, Игнатий Екимович
- ранее 01.11.1877 — после 01.09.1888 — генерал-майор (с 30.08.1888 генерал-лейтенант) Домбровский, Александр Васильевич
- 24.11.1888 — 23.05.1894 — генерал-майор Алексеев, Александр Евдокимович
- 30.05.1894 — 30.11.1895 — генерал-майор Засулич, Михаил Иванович
- 04.03.1896 — 24.10.1899 — генерал-майор Акинфиев, Константин Михайлович
- 24.10.1899 — 08.07.1901 — генерал-майор Ясенский, Венедикт Алоизиевич
- 21.07.1901 — до 19.09.1902[6] — генерал-майор Прилуков, Пётр Иванович
- 02.11.1902 — после 01.09.1904 — генерал-майор Рябинкин, Константин Трофимовичъ
- 15.03.1907 — 21.11.1908 — генерал-майор Довбор-Мусницкий, Константин Романович
- 28.11.1908 — до 17.08.1909[7] — генерал-майор Бонч-Богдановский, Иосиф Михайлович
- 11.09.1909 — до 12.02.1911[8] — генерал-майор Богданович, Сергей Александрович
- 12.02.1911 — 15.08.1911 — генерал-майор Кублицкий-Пиотух, Франц Феликсович
- 14.10.1911 — 13.10.1914 — генерал-майор Лошунов, Иосиф Семёнович
- 17.10.1914 — 19.12.1914 — генерал-майор Шипов, Павел Дмитриевич
- 19.12.1914 — 10.04.1915 — генерал-майор Попович-Липовац, Иван Юрьевич
- 19.04.1915 — 20.07.1915 — генерал-майор Койчев, Христо Нейкович
- 09.08.1915 — 25.06.1916[9] — генерал-майор Чижиков, Алексей Мартьянович
- 10.07.1916 — хх.10.1917 — генерал-майор Шатковский, Николай Владиславович
Командиры 2-й бригады
- 1837—1846 — генерал-майор Белогужев, Александр Николаевич
- ранее 04.02.1854 — 11.05.1855[10] — генерал-майор Адлерберг, Александр Яковлевич
- 30.08.1873 — 13.08.1877[11] — генерал-майор Дерожинский, Валериан Филиппович[12]
- ранее 01.11.1877 — после 01.05.1884 — генерал-майор Ракуза, Пётр Яковлевич
- 15.11.1884 — 01.06.1888 — генерал-майор Бутенко, Семён Иванович
- 13.06.1888 — 02.11.1888 — генерал-майор Оржевский, Владимир Васильевич
- 31.07.1889 — 07.02.1894 — генерал-майор фон-дер-Ховен, Николай Егорович
- 26.02.1894 — после 01.09.1896 — генерал-майор Кобордо, Болеслав Константинович
- 23.10.1897 — 11.10.1899 — генерал-майор Спокойский-Францевич, Евгений Степанович
- 24.10.1899 — 20.04.1903 — генерал-майор Энгельке, Николай Петрович
- 20.04.1903 — 15.08.1904[13] — генерал-майор Мартсон, Леонтий Владимирович
- 22.09.1904 — 13.12.1906 — генерал-майор Шатилов, Владимир Павлович
- 17.04.1907 — 09.05.1910 — генерал-майор Ворыпаев, Александр Евграфович
- 14.07.1910 — 23.07.1912 — генерал-майор Тишин, Сергей Сергеевич
- 23.07.1912 — 29.07.1914 — генерал-майор Матвеев, Михаил Львович
- 27.07.1914 — 18.08.1914 — (временно исправляющий должность) Свиты Е.В. генерал-майор Шипов, Павел Дмитриевич
- 29.08.1914 — 17.10.1914 — генерал-майор Попович-Липовац, Иван Юрьевич
Командиры 9-й артиллерийской бригады
- ранее 15.07.1855 — после 17.02.1856 — полковник Горонович, Василий Николаевич
- хх.хх.1856 — после 05.04.1868 — полковник (с 17.04.1863 генерал-майор) Лихачёв, Фёдор Осипович
- 25.07.1868 — 25.01.1879 — полковник (с 18.05.1875 генерал-майор) Аносов, Алексей Васильевич
- ранее 01.09.1879 — после 01.01.1886 — генерал-майор Разумихин, Павел Васильевич
- ранее 01.09.1886 — хх.хх.1889 — генерал-майор Кокарев, Пётр Александрович
- 09.01.1890 — 09.08.1896 — генерал-майор Будде, Александр Эммануилович
- 09.08.1896 — 11.08.1900 — генерал-майор Лонткевич, Людвиг Юстинович
- 11.08.1900 — 20.08.1903 — полковник (с 01.01.1901 генерал-майор) Буякович, Евгений Владимирович
- 02.05.1904 — 03.07.1908 — полковник (с 05.06.1904 генерал-майор) Сухинский, Пётр Васильевич
- 16.08.1908 — 23.11.1909 — генерал-майор князь Кантакузен, Михаил Михайлович
- 10.12.1909 — 22.06.1912 — генерал-майор Кузнецов, Николай Михайлович
- 22.06.1912 — 18.12.1913 — генерал-майор Бурман, Андрей Владимирович
- 18.12.1913 — 27.08.1914[14] — генерал-майор Федченко, Дмитрий Дмитриевич
- 11.10.1914 — после 10.07.1916 — генерал-майор Богаевский, Лев Алексеевич
Напишите отзыв о статье "9-я пехотная дивизия (Российская империя)"
Примечания
- ↑ Умер в должности. Исключён из списков умершим 16.02.1857.
- ↑ Убит в результате террористического акта. Исключён из списков 11.11.1906.
- ↑ Список подполковникам по старшинству на 1859 год. СПб., 1859. с. 338 — число и месяц, по которые исправлен список, в нём не указаны.
- ↑ Приказ о назначении Ясенского на новую должность (командира 11-го стрелкового полка) состоялся 11.01.1895, через 4 дня после приказа о назначении его преемника Н. Н. Четыркина. См. оба приказа: «Разведчик», 1895, № 223, с. 79.
- ↑ Погиб при обороне Севастополя.
- ↑ Умер в должности, 19.09.1902 исключён из списков умершим.
- ↑ Умер в должности, 17.08.1909 исключён из списков умершим.
- ↑ Умер в должности, 12.02.1911 исключён из списков умершим.
- ↑ А. М. Чижиков 24.06.1916 был смертельно ранен и умер от ран на следующий день; исключён из списков 10.07.1916.
- ↑ Убит в ходе обороны Севастополя.
- ↑ Убит в бою на Шипке.
- ↑ В «Военной энциклопедии» Сытина и в справочнике С. В. Волкова «Генералитет Российской империи» ошибочно указано, что Дерожинский являлся командиром 1-й бригады 9-й пехотной дивизии.
- ↑ Убит в ходе русско-японской войны.
- ↑ Умер от ран. Исключён из списков умершим 20.09.1914.
Ссылки
- [regiment.ru/upr/B/2/pd/9.htm Страница на Regiment.ru]
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
|
Отрывок, характеризующий 9-я пехотная дивизия (Российская империя)
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.
Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.