Попов, Юрий Лазаревич

Юрий Попов
Коллективы	Саратовский театр оперы и балета
Награды

Юрий Лазаревич Попов (14 октября 1929 — 16 апреля 2013) — советский и российский оперный певец (драматический баритон), театральный режиссёр. Народный артист СССР (1978).

Биография

Юрий Лазаревич Попов родился 14 октября 1929 года в станице Зеленчукская Северо-Кавказского края (ныне — Карачаево-Черкесия, Россия).

Окончил музыкальное училище в Орджоникидзе (ныне Владикавказ).

В 1959 году окончил Саратовскую консерваторию (класс А. И. Быстрова).

На сцене Саратовского театра оперы и балета дебютировал ещё во время учёбы в консерватории в 1956 году и тогда же стал солистом театра.

Первым в истории театра в 1978 году был удостоен звания народного артиста СССР.

Выступал на сцене Большого театра, Ленинградского государственного академического театра оперы и балета им. С. М. Кирова, гастролировал в Киеве, Ереване, Тбилиси.

С 1992 года режиссёр Саратовского театра оперы и балета.

Скончался 16 апреля 2013 года в Саратове. Прощание с артистом состоялось 18 апреля в Саратовском театре оперы и балета.

Похоронен на Увекском кладбище г. Саратова.

Признание и награды

• Заслуженный артист РСФСР (1967)
• Народный артист РСФСР (1974)
• Народный артист СССР (1978)
• Орден Трудового Красного Знамени (1971)
• Орден Октябрьской Революции (1986)
• Лауреат V Саратовского областного фестиваля «Золотой Арлекин» (сезоны 2007—2009 — за верное и преданное служение театру)

Творчество

• «Князь Игорь» А. П. Бородина — Князь Игорь
• «Царская невеста» Римского-Корсакова — Грязной
• «Риголетто» Джузеппе Верди — Риголетто
• «Аида» Джузеппе Верди — Амонасро
• «Отелло» — Яго
• «Тоска» Джакомо Пуччини — Скарпия
• «Святоплук» Эугена Сухоня — Моймир
• «Даиси» Захария Палиашвили — Киазо
• «В бурю» Тихона Хренникова — Листрат

Ссылки

• Попов Юрий Лазаревич (1929) // Вокально-энциклопедический словарь: Биобиблиография : в 5 т. / М. С. Агин. — М., 1991-1994.
• [www.cherkesskrsp.ru/people/1559/ Попов Юрий Лазаревич]

Отрывок, характеризующий Попов, Юрий Лазаревич

Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.