Посткоммунистическая ностальгия

Посткоммунистическая ностальгия (постсоциалистическая ностальгия) — социальное чувство, характерное для определенных социальных общностей бывших стран социалистического лагеря, их рациональная и эмоциональная ориентация на идеализируемый и ушедший в прошлое общественный порядок (коммунистический строй).

Можно определить как один из видов социальной ностальгии, то есть создаваемого post factum мифа о свойственных прошлому явлениях — образе жизни, идеалах и ценностях, общественном строе, отношениях в обществе. Этот миф представляет собой некий символ, используемый для познания повседневной реальности.

Исследователь Мария Тодорова утверждает, что ностальгия неверно воспринимается некоторыми теоретиками как болезнь. Тодорова использует немецкое слово «Vergangenheitsbewaltigung», чтобы дать позитивное описание посткоммунистической ностальгии как переоценки прошлого и взаимодействия с ним. Современная ностальгия по социализму — явление, типичное для стран, переживших стремительные изменения в политической ориентации и идеологии.

Доминик Буайе (Dominic Boyer) пишет, что постсоциалистическая ностальгия чаще всего интерпретируется не как желание вернуться к социализму самому по себе. Вместо этого, ностальгия понимается как желание вернуть обратно жизнь, какой она была в те времена, например, безопасной, понятной или простодушной. Иными словами, такая ностальгия — психологическая или эмоциональная опора, попытки справиться с настоящим. Западные немцы, говоря о восточных немцах, описывали это как абсолютно понятный защитный механизм для людей, проживших половину своей жизни в застое, где все определялось государством, чтобы потом столкнуться с тем, что вся уверенность, настоящая и выдуманная, была сметена во второй половине их жизни реальностью общества, ориентированного на рынок.

Причины и основы посткоммунистической ностальгии

Малкольм Чейз и Кристофер Шоу предполагают, что для развития ностальгии необходимы три фактора:

• Индивид должен понимать, что время линейно и прошлое нельзя вернуть.
• Индивид должен быть разочарован текущей ситуацией или средой.
• Чтобы индивид мог «воспроизвести» ностальгию, необходимо наличие материальных объектов, артефактов ушедшей эпохи.

Доминик Бартмански в работе «Успешные иконы эпохи, потерпевшей крах: переосмысливая посткоммунистическую ностальгию» делает обзор исторической ситуации, ведущей к возникновению посткоммунистической ностальгии. Принципиальными факторами, по мнению Бартмански, стали: состояние неопределенности и смена ожиданий, возникающих у людей в ходе изменения социального порядка. Бартмански рассматривает развитие социально-политической ситуации в Германии и Польше конца 1980-х — начала 1990-х годов. Состояние общества в тот период Бартмански характеризует понятием «неопределенность». Должен был произойти переход от реальности коммунизма к реальности, основанной на западных ценностях. То-есть то, что считалось нормальным повседневным порядком жизни в социалистических странах, теперь радикально менялось на основе представлений о капиталистических ценностях как основе существования прогрессивного западного сообщества.

Бартмански пишет, что переход к капиталистической реальности сопровождался утопическими тенденциями, связанными с отношением к капитализму, демократии и свободному рынку. Столкновение со сложностями, которые сопровождали появление нового порядка, превратило утопические представления в коллективное чувство разочарования. Появились первые знаки ностальгии по коммунистическому прошлому. В результате, была установлена связь между проблемами капиталистического перехода и ностальгией по коммунизму. Бартмански пытается объяснить стремление людей к потерпевшей крах реальности. По его мнению, посткоммунистическая ностальгия — не личная эмоция или политическая реакция, а коллективное чувство (в понимании Дюркгейма).

Примеры проявления посткоммунистической ностальгии

В специальном репортаже агентства Reuters «В Восточной Европе люди тоскуют по социализму» говорится о ностальгических настроениях населения стран Восточной Европы по отношению к коммунистическому прошлому. Ностальгия по прошлому растет в маленьких балканских странах и во всем бывшем советском блоке. В Болгарии, согласно репортажу, посткоммунистическая ностальгия особенно распространена среди пожилых людей, но в последнее время охватывает и молодежь.

Раньше мы жили лучше. Мы ездили в отпуск на море и в горы, было много одежды, обуви, еды. А сейчас большая часть дохода тратится на еду. Люди с высшим образованием остаются без работы, многие уезжают за границу.
- Анелия Беева (Anelia Beeva), 31 год, г. Белене.

Оригинальный текст (англ.)  

We lived better in the past. We went on holidays to the coast and the mountains, there were plenty of clothes, shoes, food. And now the biggest chunk of our incomes is spent on food. People with university degrees are unemployed and many go abroad..

33-летнее правление диктатора Тодора Живкова начинает казаться гражданам Болгарии золотой эрой по сравнению с настоящим временем, где растет уровень коррупции и преступности. Более 60 % населения считает, что при социализме они жили лучше.

По утверждению авторов статьи, в Москве в последние годы были открыты несколько ресторанов в советском стиле, в некоторых из них проводятся «ностальгические вечеринки», где молодые люди, одетые как пионеры, танцуют под советскую музыку.

Что касается России, то, согласно исследованию, опубликованному в 2002 году политическая и экономическая системы, лидеры, отношения между людьми, — вся обстановка 1970—1980-х чаще всего представляется более предпочтительной по сравнению с нынешней. На вопрос «Согласны ли Вы с тем, что было бы лучше, если бы все в стране оставалось так, как было до 1985 года» во всех без исключения наблюдаемых группах за 10 лет произошел явный сдвиг (с 45 % в 1992 г. до 54 % в 2001 году) симпатий к ситуации «до 1985 года», причем наиболее заметно уменьшилась доля несогласных, то есть заметно ослабло сопротивление ностальгическим настроениям.

Исследователи Г. Е. Зборовский и Е. А. Широкова утверждают, что ностальгические настроения пронизывают Россию. Огромные группы населения сочувствуют идеалам, провозглашенным в советском обществе коммунистическим учением. Эти настроения меняют на установки и поведение людей, отражаются на общем социальном самочувствии, оживляют в сознании общества элементы советской системы, гарантировавшие стабильность и благополучие. В качестве примера авторы исследования называют обращение к внешней атрибутике советского государства: принятие Государственной Думой закона о государственной символике и гимн, написанный на старую музыку композитора А. Александрова.

Разновидности посткоммунистической ностальгии

Югоностальгия

Югоностальгия (англ. Yugo-nostalgia, серб Jugonostalgija) может быть определена как ностальгия по фантазиям, связанным с СФРЮ, существовавшей с 1945 по 1991 год (определение Николь Линдстром). Ностальгия по социалистической Югославии, по мирной жизни, часто отождествляемой с периодом правления Иосипа Броза Тито.

Современные проявления югоностальгии включают в себя музыкальные группы, использующие югославскую символику или символику, связанную с Тито, произведения искусства, фильмы, театральные постановки и многочисленные тематические туры по главным городам бывших югославских республик.

По сообщению BBC от 2004 года, сербский бизнесмен Бласко Габрич создал в своем саду объект под названием «Юголенд», где попытался воссоздать атмосферу СФРЮ.

Нельзя винить людей за ностальгические чувства. Во времена Тито югославы имели бесплатную медицину, бесплатное образование, работу с достойной зарплатой и мир. Сейчас же жизнь многих из них — это ежедневная борьба за выживание.
- «Nostalgic Yugoslav re-creates land of Tito». BBC News.

Оригинальный текст (англ.)  

And people can't be blamed for feeling nostalgic.Under Tito Yugoslavs had free health care, free education, a job for life, and peace.Life for many of them now is a daily struggle to survive..

Социологи здесь (на Балканах) говорят о тренде на территории всего Балканского полуострова, который они называют «югоностальгия», когда люди всех поколений тоскуют по прошлому — даже авторитарному. Пока они борются с наследием войн, экономических трудностей и суровой реальностью жизни в маленьких странах, весь мир, кажется, забыл о них.
- Ден Билефски,The New York Times.

Оригинальный текст (англ.)  

But sociologists here say it reflects a trend across the Balkans they call Yugonostalgia, in which young and old yearn for the past — even an authoritarian one — as they struggle with a legacy of wars, economic hardship and the grim reality of living in small countries the world often seems to have forgotten. .

Остальгия

Остальгия — это ностальгия по временам и культуре ГДР.

Марина Дмитриева считает это определение недостаточным. В работе «Остальгия. Заметки о восточногерманской визуальности» она утверждает, что остальгия включает в себя и невысказанную обиду, чувство собственной неполноценности, характерное для восточногерманских немцев

Критика

Существуют критики посткоммунистической ностальгии. Например, критике подвергается югоностальгия как опасное явление и анахронизм, приверженцы которого жаждут социальной стабильности коммунистических времен и поклоняются культу Тито, игнорируя существование (в тот период) бедности, национализма и 1000 % инфляции 1990-х годов, политических репрессий и цензуры. Например, министр иностранных дел Словении Димитрий Рупел выражал свою озадаченность ностальгией. По его мнению, в Югославии все были бедными, а правящий режим был диктаторским.

Критики посткоммунистической ностальгии в России считают, что такая ностальгия — результат действий актуальной власти, которая пытается реабилитировать Советский Союз, чтобы оправдать свою жесткую политику в отношении СМИ и оппозиционных партий. По мнению историка Никиты Петрова («Мемориал») власть проводит сознательную политику идеализации советского прошлого.

Ностальгия по СССР — это своего рода контркультура, в которую люди могут поверить. Большинство людей, вероятнее всего, не захотели бы вернуться в СССР, но ностальгия по нему приносит им некоторое облегчение. Советский Союз был более эффективным государством всеобщего благосостояния, военной сверхдержавой, где было гораздо меньше экономической неопределенности и неравенства по сравнению с сегодняшним днем. Все это порождает ностальгию, которой власти могут воспользоваться.
- Михаил Черныш, эксперт официального Института социологии в Москве.

В популярной культуре

Кино

• Фильм Вольфганга Беккера «Гуд бай, Ленин!». Фильм повествует о том, как после объединения Германии сын пытается «сохранить» ГДР для своей матери (она не знала о том, что ГДР больше нет, так как была в коме) в пределах собственной квартиры. Девиз фильма: «ГДР ещё жив — на 79 квадратных метрах!».
• Российский телесериал «Оттепель» (режиссёр Валерий Тодоровский). Сериал посвящён советским кинематографистам 1960-х годов. Тодоровский пытался передать дух того времени.
• Российский комедийный сериал «Восьмидесятые» (создатель — Вячеслав Муругов). Повествует о жизни простых советских людей в 1980-х годах. Теглайн сериала: «Как хорошо мы плохо жили!».
• Фильм «Караул» (серб. Караула). Первый фильм после распада Югославии, произведенный при участии всех бывших югославских республик.

Литература

• Post-communist nostalgia, edited by Maria Todorova and Zsuzsa Gille. Berghahn Books,2010.
• Trovesi, Andrea: L’enciclopedia della Jugonostalgija. In Banchelli, Eva: Taste the East: Linguaggi e forme dell’Ostalgie, Sestante Edizioni, Bergamo 2006.
• Volcic, Zala, "Yugo-Nostalgia: Cultural Memory and Media in the Former Yugoslavia, " Critical Studies in Media Communication, Volume 24, Number 1, March 2007: 257—274

Ссылки

• [inosmi.ru/social/20160202/235240110.html Фред Уир. В России нарастает ностальгия по советским временам.]
• [www.b92.net/kultura/vesti.php?nav_category=1087&yyyy=2013&mm=06&dd=24&nav_id=725846/ Koliko je jaka jugonostalgija?]
• [www.telegraph.co.uk/news/worldnews/1573974/Many-in-Slovenia-yearn-for-old-Yugoslavia.html Bruno Waterfield.Many in Slovenia yearn for old Yugoslavia.]
• [www.svoboda.org/content/article/27117904.html Александр Генис. Призрак(бродит по Европе. Призрак социализма.).]
• [www.politika.rs/scc/clanak/332686/Jugonostalgija-je-narkoza-za-narod/ Југоносталгија је наркоза за народ.]

Отрывок, характеризующий Посткоммунистическая ностальгия

Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.