Родин, Алексей Григорьевич

Алексей Григорьевич Родин
Дата рождения	17 февраля 1902(1902-02-17)
Место рождения	с. Зуево ныне Осташковского района Тверской области
Дата смерти	27 мая 1955(1955-05-27) (53 года)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1920—1954
Звание
Сражения/войны	Гражданская война в России, Советско-финская война (1939-1940), Великая Отечественная война
Награды и премии

Алексе́й Григо́рьевич Родин (17 февраля 1902 года, с. Зуево ныне Осташковского района Тверской области — 27 мая 1955 года, Москва) — Герой Советского Союза, генерал-полковник танковых войск.

Биография

Алексей Григорьевич Родин родился 17 февраля 1902 года в селе Зуево Осташковского района Тверской области в крестьянской семье.

В Красную Армию Родин вступил в 1920 году. Принимал участие в Гражданской войне.

В 1926 году вступил в ВКП(б). В том же году окончил Московскую артиллерийскую школу, а в 1937 году — Военную академию механизации и моторизации.

В качестве начальника автобронетанковой службы 50-го стрелкового корпуса Алексей Родин участвовал в советско-финской войне.

В июле 1940 года был назначен на должность командира танкового полка, в марте 1941 года — на должность заместителя командира танковой дивизии.

Участие в Великой Отечественной войне

В боях на фронтах Великой Отечественной войны Алексей Родин принимал участие с июня 1941 года.

С сентября 1941 года Родин командовал танковой бригадой, затем был назначен на должность заместителя командующего 54-й армией по танковым войскам.

В составе 5-й танковой армии 26-й танковый корпус (с декабря 1942 года — 1-й гвардейский), которым с июля 1942 года командовал генерал-майор ТВ Родин, отличился во время Сталинградской наступательной операции: будучи введённым в прорыв 20 ноября 1942 года, танковый корпус Родина овладел хутором Калач-на-Дону и способствовал окружению сталинградской группировки противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 февраля 1943 года за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Алексею Григорьевичу Родину присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 783).

После окончания Сталинградской битвы до 9 сентября 1943 года генерал-лейтенант ТВ Родин командовал 2-й танковой армией в ряде операций (в том числе в Севской операции), а затем командовал бронетанковыми и механизированными войсками Западного и 3-го Белорусского фронтов. Принимал участие в Курской битве, в Белорусской и Восточно-Прусской операциях.

Послевоенная биография

После войны генерал-полковник танковых войск Родин продолжил службу в ВС СССР, при этом командуя бронетанковыми и механизированными войсками нескольких военных округов.

В 1949 году был назначен на должность начальника управления боевой подготовки бронетанковых и механизированных войск Вооружённых Сил СССР.

В 1953 году закончил Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба. В 1954 году генерал-полковник танковых войск Родин ушёл в запас.

Алексей Григорьевич Родин умер 27 мая 1955 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда»;
• два ордена Ленина;
• два ордена Красного Знамени;
• орден Суворова 1-й степени;
• орден Кутузова 1-й степени;
• орден Суворова 2-й степени;
• орден Отечественной войны 1-й степени;
• медали.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1196 Родин, Алексей Григорьевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Родин, Алексей Григорьевич

На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.