Северный Бородино
| Северный Бородино яп. 北大東島 | |
 | |
| 25°56′41″ с. ш. 131°18′23″ в. д. / 25.94472° с. ш. 131.30639° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=25.94472&mlon=131.30639&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 25°56′41″ с. ш. 131°18′23″ в. д. / 25.94472° с. ш. 131.30639° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=25.94472&mlon=131.30639&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Акватория | Тихий океан |
| Страна |  Япония |
| Регион | Окинава |
| Район | Симадзири |
| Площадь | 11,94 км² |
| Наивысшая точка | 74 м |
| Население (2010 год) | 665 чел. |
| Плотность населения | 55,695 чел./км² |
Северный Бородино или Китадайто (яп. 北大東島 Китадайто:-дзима, «остров Северный Дайто») — остров на юге Японского архипелага. За исключением соседнего острова Южный Бородино (Минамидайто), поблизости от Северного Бородино нет никакой обитаемой земли на расстоянии 400 км, а сам он был необитаем до периода Мэйдзи[1]. На острове находится село Китадайто, административно относящееся к уезду Симадзири префектуры Окинава.
Содержание
История
Точная дата открытия острова неизвестна. Возможно, первым его увидел испанец Бернардо де ла Торре[en] с корабля «Сан-Хуан де Летран» в 1543 году между 25 сентября и 2 октября, когда пытался достичь Новой Испании, начав плавание с Филиппин. До цели Торрес не доплыл, но нанёс на карту Северный и Южный Бородино под названием «Две Сестры» (исп. Las Dos Hermanas). Более точные сведения имеются о плавании другого испанца, Педро де Унамуно[es], который 28 июля 1587 года снова увидел эти острова и назвал их «Бесполезными» (исп. Islas sin Probecho)[2]. Наконец, 2 июля 1820 году русский капитан Захарий Панафидин назвал два острова Северным и Южным Бородино в честь своего корабля «Бородино».[3].
В 1885 году остров был включён японцами в состав Японской империи под названием Китадайто. В 1903 году на необитаемый доселе остров прибыла группа первопоселенцев с острова Хатидзёдзима. Группой командовал Ханъэмон Тамаоки[ja] (1838—1910), который за 3 года до этого привёл другую группу поселенцев на Южный Бородино. Эти японцы стали первыми жителями острова и с 1903 года начали возделывать на нём сахарный тростник, а несколько позднее — добывать фосфориты[4].
До Второй мировой войны островом владела «Сахародобывающая компания Великой Японии» (в настоящее время Dai Nippon Meiji Sugar[ja]), которая помимо сахароварения занималась также сбором гуано для использования в качесте удобрений. После войны остров оккупировали американцы, которых заинтересовали фосфориты, но их залежи к середине 1950-х годов истощились[4]. В 1972 году американцы вернули остров Японии.
Экономика
Население в основном живёт рыболовством.
Транспорт
Северный Бородино не имеет ни песчаных пляжей, ни естественных гаваней. Суда доставляются из моря в порт и обратно краном. Провизию на остров доставляют по морю раз в неделю или реже. На острове есть аэропорт Китадайто, открытый в апреле 1971 года на случай вынужденных посадок самолётов[5].
Галерея
- Kita Daito Jima ISS.jpg
Вид острова со спутника
- Kitadaitou.jpg
Вид на центральную часть острова
- Daito-shoto.png
Подробная карта островов Северный Бородино и Южный Бородино
Напишите отзыв о статье "Северный Бородино"
Примечания
- ↑ [vill.kitadaito.okinawa.jp/history/history1.html 島の歴史 - 無人島時代 -] (яп.). Официальный сайт села Китадайто. Проверено 28 сентября 2011. [www.webcitation.org/6AGdwsSP6 Архивировано из первоисточника 29 августа 2012].
- ↑ (июль 2004) «Was Marcus Island Discovered by Bernardo de la Torre in 1543?». The Journal of Pacific History (Taylor & Francis. Ltd.) 39 (1): 114, 120. DOI:10.1080/00223340410001684886.
- ↑ [tverlife.ru/news/44212.html Две кругосветки Захара Панафидина]
- ↑ 1 2 [vill.kitadaito.okinawa.jp/history/history2.html 島の歴史 - 開拓史]. Проверено 14 сентября 2016.
- ↑ [www.pref.okinawa.jp/airport/index/kt/kitadaito00.htm 北大東空港] (яп.). Официальный сайт префектуры Окинава. Проверено 28 сентября 2011. [www.webcitation.org/6AGdxs49C Архивировано из первоисточника 29 августа 2012].
|
Это заготовка статьи по географии Японии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Северный Бородино
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
