Сегал, Александр Израилевич

Сегал Александр Израилевич
Дата рождения:	16 июня 1905(1905-06-16)
Место рождения:	Острув Ломжинской губернии
Дата смерти:	12 октября 1971(1971-10-12) (66 лет)
Место смерти:	Ленинград
Подданство:	Российская империя Российская империя
Гражданство:	РСФСР РСФСР СССР СССР
Жанр:	живопись
Учёба:	Ленинградский ВХУТЕИН
Стиль:	Реализм
Награды:

Александр Израилевич Сегал (16 июня 1905, Острув Ломжинской губернии Российской империи — 12 октября 1971, Ленинград) — советский живописец и педагог, член Ленинградского Союза художников.

Биография

Александр Израилевич Сегал родился в июне 1905 года в городе Оструве Ломжинской губернии Российской империи (территория современной Польши) в еврейской семье. Отец служил приказчиком, мать швеёй. В 1915 году в связи с первой мировой войной семья выехала вглубь страны и поселилась в Воронеже. В 1920 году А. Сегал вступил в комсомол, в 1920-1923 годах занимался организационной и пропагандистской работой в Воронежской городской организации РКСМ. В 1923 по командировке губкома комсомола приехал в Ленинград и поступил во ВХУТЕИН. В 1929 окончил институт с присвоением звания художника-живописца, дипломная работа — «МОБ» (по Синклеру).

В 1930-1932 занимался в аспирантуре института. В 1932 начал преподавательскую работу в ЛИЖСА, продолжавшуюся до 1971 года. Одновременно в 1930-1933 годах работал художником в ленинградском Государственном Академическом театре драмы им. А. С. Пушкина. Участвовал в выставках ОМАХРР с конца 1920-х годов. Работал как театральный художник и живописец-станковист. В 1932 был принят в члены Ленинградского Союза советских художников по секции живописи. С этого же года участвовал как живописец в выставках, организуемых Союзом художников, экспонируя свои работы вместе с произведениями ведущих мастеров изобразительного искусства Ленинграда. С 1937 по 1947 год был деканом живописного факультета ЛИЖСА имени И. Е. Репина.

В феврале 1942 был эвакуирован с институтом из блокадного Ленинграда в Самарканд. В 1942 защитил диссертацию на соискание звания кандидата искусствоведческих наук. После войны работал преимущественно в станковой живописи. Писал жанровые и исторические картины, портреты, пейзажи. Среди произведений станковой живописи, созданных А. Сегалом, картины «Допрос Радищева» (1939), «Бунт Ояшских крестьян», «Портрет И. Сталина», «Портрет военно-морского министра Кузнецова» (все 1947), «Окрестности «Токсово» (1950), «Первый декрет Советской власти» (1951), «Загорск» (1953), «Портрет писателя Н. Никитина» (1955), «Искусство народу (Эрмитаж)» (1960), «Первые шаги» (1967) и другие. В области театрально-декорационного искусства А. Сегал создал эскизы декораций и костюмов для более чем 30 постановок ленинградских театров, среди них «Мятеж», «Шторм», «Князь Мстислав удалой», «За чем пойдёшь, то и найдёшь», «Трактирщица», «Слуга двух господ», «Собака на сене» и др.

Сегал Александр Израилевич скончался 12 октября 1971 года в Ленинграде на шестьдесят седьмом году жизни. Его произведения находятся в Русском музее, в музеях и частных собраниях в России, США, Израиле, Германии, Франции и других странах.

Брат — математик Бенцион Израилевич Сегал.

Ученики

• Балдина Ирина Михайловна (1922 - 2009)
• Весёлкин Игорь Петрович (1915 - 1997)
• Екдишман Михаил (1937 - 2013)

Выставки

Выставки с участием Сегала Александра Израилевича  

• 1951 год (Ленинград): Выставка произведений ленинградских художников.

• 1956 год (Ленинград): Осенняя выставка произведений ленинградских художников.

• 1960 год (Ленинград): Выставка произведений ленинградских художников.

• 1960 год (Москва): Советская Россия. Республиканская художественная выставка.

• 1967 год (Москва): Советская Россия. Третья Республиканская художественная выставка.

Источники

• Выставка произведений ленинградских художников 1951 года. Каталог. - Л: Лениздат, 1951. - с.19.
• Земская М. За правду жизни и большую мысль. К итогам осенней выставки ленинградских художников. // Смена, 1954, 18 декабря.
• Осенняя выставка произведений ленинградских художников. 1956 года. Каталог. — Л: Ленинградский художник, 1958. — с.22.
• Выставка произведений ленинградских художников 1960 года. Каталог. — Л: Художник РСФСР, 1961. — с.37.
• Республиканская художественная выставка «Советская Россия». Каталог. - М: Советский художник, 1960. - с. 74.
• Третья республиканская художественная выставка «Советская Россия». Каталог. – М: Министерство культуры РСФСР, 1967. - с.50.
• Иванов С. Неизвестный соцреализм. Ленинградская школа. СПб., НП-Принт, 2007. С.357, 358, 363, 369, 388, 393. ISBN 5-901724-21-6, ISBN 978-5-901724-21-7.
• Юбилейный Справочник выпускников Санкт-Петербургского академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина Российской Академии художеств. 1915—2005. — Санкт Петербург: «Первоцвет», 2007. — с.31.

См. также

• Список живописцев Ленинградского Союза художников

Отрывок, характеризующий Сегал, Александр Израилевич

– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.