Серый Великан

Серый Великан
Масса	5,0-7,5 кг
Уши	11-12,5 см
Происхождение
Страна	СССР СССР
Год	1952
Породы кроликов на Викискладе

Серый Великан — высокопродуктивная порода крупных нормальношёрстных кроликов мясо-шкуркового направления, устойчивая к заболеваниям.

История

Порода выведена в 1946-1952 годах в Полтавской области Украины в зверосовхозе «Петровский» под руководством зоотехника А. И. Каплевского методом воспроизводительного скрещивания местных беспородных кроликов с кроликами-альбиносами породы Фландр с последующим разведением помесей в себе, отбором и подбором животных желательного типа.

В 1952 году порода кроликов Серый Великан утверждена для дальнейшего использования.

От фландра серому Великану достались большие «габариты» и вес, крупный костяк, а от местных беспородных кроликов — жизнеспособность, плодовитость, беспроблемное спаривание. Благодаря этому отечественные кролиководы получили отличную породу, полностью адаптированную к местному климату и устойчивости к болезням, хоть и уступающую по товарным кондициям знаменитому французскому фландру.

В 1972 году в результате мутаций крольчих породы Серый Великан появились золотистые кролики, которые вскоре стали быстро распространяться среди кролиководов-любителей.

Условия выведения породы способствовали лучшей приспосабливаемости кроликов к более тёплым климатическим зонам, поэтому основной их ареал — южные и юго-западные районы СССР, а также западные районы, но особенно — Украина и Молдавия.

Основными репродукторами являются кролиководческие фермы зверосовхозов «Петровский» Полтавской области, «Красная поляна» Кировоградской области и «Луч» Татарской АССР). Также кроликов породы Серый Великан разводят на племенных фермах промышленного типа Крымского НПО «Элита» и совхоза «Дубки» Крымской области.

Животные хорошо приспособлены к содержанию в крольчатниках шедовой системы. Сейчас дальнейшее совершенствование породы направлено на улучшение качества волосяного покрова (повышения его густоты, уровненности и опушённости лапок), повышение мясной продуктивности и оплаты корма продукцией.

Описание

Кролики обладают живым, бодрым нравом, подвижностью.

Конституция

По конституции кролики крупные и массивные, крепкие, с мощным крепким и массивным костяком. Ближе к лептосомному типу, с удлинённым, округлым туловищем длиной 60-75 см, развитой широкой грудью (часто с подгрудком) в обхвате 37-39 см. Спина длинная, прямая, достаточно широкая, круп широкий, округлый. Ноги широко поставленные, крепкие, прямые и толстые. Голова крупная, грубоватая, удлинённая с упругими большими и толстыми на ощупь ушами длиной до 15 см. Уши (вид спереди) всегда прямые и как бы расходятся в стороны из одной точки в схожести с англ. буквой «V».

Мех, шкурка

Шерсть с ворсой средней длины, в сравнении с советской шиншиллой не очень густая. Серый Великан по окраске похож на шиншиллу, но в отличие от неё не имеет светлого клина на затылке.

шкурка

Наиболее часто встречаются кролики серо-заячьей окраски (агути), реже — окраски тёмно-серой или буроватой (кенгуровой), железисто-серой, чисто чёрной и белой, а также золотистой. В основании остевых волос голубовато-серая зона, затем буровато-жёлтая и светло-жёлтая, верхние концы волос — буровато-чёрные; у пуховых волос три зоны: голубовато-серая, буровато-жёлтая, на концах — тёмно-рыжая.

Кролики серо-заячьей окраски имеют туловище рыжевато-серое, а брюхо и внутренняя сторона лап — белые. Остевые волосы имеют зонарную окраску: вершина чёрная, у основания светлое кольцо, средняя часть желтовато-бурая. Пуховые волосы также окрашены зонарно: светло-голубое основание, жёлтое кольцо и тёмная вершина.

Кролики тёмно-серой окраски имеют туловище более тёмное с буроватым оттенком, живот нижняя сторона хвоста дымчато-серые. Пуховые волосы равномерно голубые, у основания немного светлее.

Кролики железисто-серой окраски — зверьки темноокрашенные с седовато-бурыми остевыми волосами, равномерно разбросанными по шкурке и создающими впечатление седины.

Кролики золотистой окраски имеют на голове, спине, пояснице, крупе, боках и наружных поверхностях конечностей остевые волосы золотистого цвета, а пуховые — светло-жёлтого; брюшко, нижние поверхности конечностей и хвост — белые.

Площадь шкурки крупных кроликов достигает 2500-3000 см², однако по опушённости шкурки уступают породам: советская шиншилла, чёрно-бурый кролик, венский голубой кролик, белый Великан. Густота волосяного покрова низкая и составляет в среднем 16 тыс. волос на 1 см², причём на один остевой приходится всего 16 пуховых; у золотистых кроликов — 12 тыс. волос на 1 см².

Волосяной покров короткий, мягкий, кожа тонкая с плотной мездрой.

Разведение

Самки плодовиты и высокомолочны, хорошо выкармливают крольчат; за окрол приносят 7-8 крольчат, хорошо вступают в случку; самцы отличаются активностью. Выживаемость хорошая. Самки заботливы при выхаживании крольчат, проявляя материнский инстинкт, который отсутствует у большинства пород кроликов, — заблаговременно готовятся к окролу, устраивая гнездо, отлично кормят малышей, не затаптывают их после родов.

Молодняк растёт быстро: при рождении крольчата весят 81 г, в возрасте двух месяцев (при полуконцентратном кормлении) — 1,5 кг, в три месяца — 2,0 кг, в четыре месяца — 2,6 кг. При повышенных нормах протеинового кормления в первом случае кролики достигают веса до 1,6 кг, во втором — 2,2 кг.

Средний вес взрослого кролика — 4-6 кг, в среднем по породе — 5 кг, рекордистов — более 7 кг.

При выращивании в закрытых помещениях кролики породы серый Великан хорошо зарекомендовали себя, но нередки случаи, когда при содержании на металлических сетчатых полах животные болеют пододерматитом из-за плохой опушённости лап и большого веса.

Кролики породы серый Великан приспособлены к мягкому и умеренному климату, поэтому их разводят в основном в южных и юго-восточных районах России и лишь частично в районах средней полосы: Татарской АССР, Тульской области и некоторых других. Основные племенные фермы — зверосовхозы: «Петровский» (Чутовский район Полтавской области), «Красная Поляна» (Добровеличковский район Кировоградской области), «Луч» (Чистопольский район ТАССР) и другие.

Использование

Шкурки используют в натуральном виде и для имитации под другие меха. Ценность шкурки снижается и из-за некоторой неравномерности её загущения.

Порода выводилась для смешанного, мясо-шкуркового направления ведения хозяйства, но со временем направление сдвинулось в сторону весовых кондиций и скороспелости, животные стали разводится больше как бройлерный тип, хотя кроликам специализированных мясных пород (новозеландский белый кролик и калифорнийский кролик) заметно уступают. Живой вес — 4,0-7,5 кг. Мясные качества средние; убойный выход в зависимости от типа кормления (см. выше) равен соответственно 55 % и 57 %.

См. также

• Белый Великан
• Породы кроликов
• Кролиководство

Литература

• Житникова Ю. Ж. «Кролики: породы, разведение, содержание, уход». — Ростов н/Д: «Феникс», 2004. — 256 с. — (Подворье). — 75 000 экз. — ISBN 5-222-05603-1.
• Горбунов Виктор Владимирович. «Кролики: разведение, содержание, уход». — М.: «Астрель», 2012. — 260, ил. с. — (Подворье). — ISBN 978-5-17-072558-8.
• Александров С. Н., Косова Т. И. «Кролики: Разведение, выращивание, кормление». — М.: «Астрель», 2010. — 180, ил. с. — ISBN 978-5-17-059937-0.
• Вагин Е. А., Цветкова Р. П. «Кролиководство в личных хозяйствах» / Под ред. Балакирева Н. А.. — М.: Московский рабочий, 1981. — 160 с. — 75 000 экз. — ISBN 5-7545-0579-5.

Отрывок, характеризующий Серый Великан

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]