Симонян, Михеил

Михеил Симонян
Общая информация
Полное имя	Михеил Симонян
Родился
Гражданство
Рост	187 см
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	без клуба
Карьера
Клубная карьера*
2001	Лори	1 (0)
2002—2004	Аракс (Арарат)	73 (5)
2005	Котайк	14 (0)
2006	Пюник	? (?)
2006	Улисс	2 (1)
2006—2007	Левадиакос	? (?)
2007—2008	Эгалео	? (?)
2008	Арарат (Ереван)	8 (0)
2009	Гандзасар	27 (1)
2010—2011	Импульс	26 (0)
2011—2013	Улисс	45 (1)
2013	Алашкерт	1 (0)
2013—2014	Фокикос	18 (0)
2015	Арарат (Ереван)	0 (0)
Национальная сборная**
2004—2005	Армения (до 19)	10 (0)
2005—2008	Армения (до 21)	11 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 11 мая 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Михе́ил Симоня́н (арм. Միխեիլ Սիմոնյան; 29 июля 1987, Тбилиси, Грузинская ССР, СССР) — армянский футболист, защитник.

Клубная карьера

Симонян провёл три полноценных сезона за «Аракс». В составе клуба в 2002 году завоевал серебряные медали Первой лиги и вышел в Премьер-лигу. Однако, команда была не готова к выступлениям такого уровня и с 9-ю очками в одиночестве расположилась на дне турнирной таблицы. Вместе с клубом Симонян опустился в Первую лигу. После окончания сезона 2004 года Симонян покинул «Аракс», который после 7-го тура сезона 2005 года снялся с первенства. Симонян перешёл в абовянский «Котайк». Чемпионат 2005 года провёл в составе «Котайка» в Премьер-лиге, а в начале 2006 года клуб расформировался. Симонян став свободным игроком перешёл в «Пюник». В течение двух сезонов, с 2006 по 2008 годов, отыграл в Греции.

В 2008 году возвратился в Армению, где заключил контракт с ереванским «Араратом». В составе клуба стал серебряным медалистом чемпионата. Симонян также участвовал в золотом матче в составе «Арарата». В конце 2008 года перешёл в «Гандзасар». В составе капанской команды отыграл полный сезон. В январе 2010 года подписал контракт с дилижанским «Импульсом», который вышел в Премьер-лигу. После 7-го тура чемпионата 2011 года Симонян с клубом разорвал договор по обоюдному согласию. Причина данного решения заключалась в непопадании Симоняна в команду.

Спустя некоторое время с Симоняном заключил контракт на полтора годас клубом «Улисс». В 2013 году он перешёл в греческий «Фокикос».

Достижения

• «Арарат» (Ереван)
  • Серебряный призёр чемпионата Армении: 2008
• «Улисс»
  • Чемпион Армении: 2011

Личная жизнь

Имеет старшего брата — Алика Симоняна, выступавшего в своё время за «Лори» из Ванадзора.

Ссылки

• [www.ffa.am/ru/teams/fcgandzasar/players/micheilsimonyan/ Профиль на официальном сайте ФФА]  (рус.)
• [www.footballdatabase.eu/football.joueurs.mikheil.simonyan.77253.en.html Профиль на footballdatabase.eu]  (англ.)
• [worldfootball.net/player_summary/mikheil-simonyan Профиль на сайте worldfootball.net] (англ.)
• [int.soccerway.com/players/mikheil-simonyan/81114 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.transfermarkt.com/mikheil-simonyan/profil/spieler/120137 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)
• [footballfacts.ru/players/1469101 Профиль на сайте FootballFacts.ru]

Отрывок, характеризующий Симонян, Михеил

леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».