Ситников, Владимир Арсентьевич

Владимир Арсентьевич Ситников
Дата рождения:	28 июля 1930(1930-07-28) (93 года)
Место рождения:	д. Малое Кабаново, Кумёнский район, Кировская область, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Род деятельности:	прозаик
Жанр:	проза, публицистика
Язык произведений:	русский
[publ.lib.ru/ARCHIVES/S/SITNIKOV_Vladimir_Arsent%27evich/_Sitnikov_V.A..html Произведения на сайте Lib.ru]

Влади́мир Арсе́нтьевич Си́тников (род. 28 июля 1930, д. Малое Кабаново, Кумёнский район, Кировская область) — русский советский писатель. Председатель правления Кировского областного отделения Союза пи­сателей России (с 1988 года).

Биография

Владимир Арсентьевич Ситников родился 28 июля 1930 года в деревне Малое Кабаново Куменского района Кировской области. Детство прошло в родной деревне.

Учился в средней школе № 14 в Кирове. В школьном рукописном журнале «У лукоморья» печатал свои первые сочинения.

Любовь к славистике и чешской культуре ему привил дед Василий Фаддеевич Ситников, который в 1914 году был послан Вятским земством на практику в моравскую деревню Коваловице близ Тиштина (тогда Австро-Венгрия). Позже пребыванию деда в Моравии писатель посвятил многие страницы романа «Эх, кабы на цветы, да не морозы».

В 1954 году окончил филологический факультет Ленинградского университета по специальности переводчик чешского и словацкого языков и журналист.

Первая повесть «Ищу призвание» вышла в 1958 году в Кировском книжном издательстве.

В 1954—1961 годы работал в газете «Комсомольское племя», в 1961—1975 — в «Кировской правде».

Владимир Ситников считается одним из ведущих очеркистов страны. Его фамилия упоминалась среди таких известных публицистов-деревенщиков, как Иван Васильев, Леонид Иванов, Анатолий Стреляный, Гавриил Троепольский, Василий Росляков.

Автор более 50 книг прозы, выпущенных в издательствах «Советский писатель», «Молодая гвардия», «Современник», «Советская Россия», Волго-Вятском и других.

Выпустил несколько книг для детей, среди которых повести «Красава-матушка», «Медовая поляна», «Клюква-жаровица», «Настин двор».

Печатался в журналах «Наш современник», «Знамя», «Нева», «Волга», «Новый мир», «Нижний Новгород», «Юность» и других.

По пьесам В. Ситникова «Райская обитель», «Толкач из Парижа», «Во всю Канаринскую» поставлены спек­такли в Кировском драматическом театре.

С 1966 года член Союза писателей СССР. С 1999 года член правления Союза пи­сателей России. Делегат многих съездов писателей России, с 1988 года председатель правления областной писательской организации, секретарь Союза пи­сателей России.

Бывший член КПСС (с 1958). Избирался депутатом Кировского горсовета.

Бессменный председатель редакционной комиссии Энциклопедии земли Вятской.

Звания и награды

• Почетный гражданин Кировской обла­сти (2000)
• Заслуженный работник культуры РФ
• Лауреат премии Союза журналистов СССР (1981)
• Лауреат премии Кировской области
• Лауреат Всероссийс­кой премии им. Н. М. Карамзина «За отечествоведение»

Произведения

• 1958 — Ищу призвание (повесть)
• 1960 — Ирина (рассказ)
• 1969 — 18-я весна (повесть)
• 1969 — Белогривская метелица (повесть)
• 1969 — Дело всей жизни (очерк о П. А. Прозорове)
• 1971 — Вера Зубарева (1896—1918) (очерк о вятской революционерке)
• 1973 — Большое новоселье (документальная повесть)
• 1974 — Алая лента почета (очерк о Кирове и кировчанах)
• 1975 — Летние гости (повесть)
• 1976 — Виктор Грязев (1894—1919) (очерк о вятском революционере)
• 1977 — В Юбилейном — гости
• 1977 — Горячее сердце (повесть)
• 1977 — Русская печь (повесть)
• 1979 — Самый вкусный на свете
• 1979 — Человеку надо много
• 1980 — О том, что дорого сердцу
• 1982 — Вятские перелески: Раздумья о деревенской жизни
• 1982 — Клюква-жаровица (повесть)
• 1985 — Красава-матушка (повесть)
• 1986 — И себе и внукам: Раздумья публициста
• 1986 — Медовая поляна (повесть)
• 1987 — Братья
• 1987 — Сохрани и сотвори
• 1990 — Эх, кабы на цветы да не морозы… (роман)
• 1991 — «Фазендейро» Петухов и другие
• 1994 — Настин двор (повесть)
• 1998 — Из огня да в полымя (повесть)
• 2000 — Бабье лето в декабре (повесть)
• 2002 — Свадебный круг (роман в 3-х книгах)
• 2003 — Пределкинские встречи
• 2005 — И за что мне эта боль? (повесть)
• 2006 — Батрачка (повесть)

Ссылки

• [letopisi.ru/index.php/Региональный_сетевой_проект_Родные_тропинки_Вятской_глубинки/Вятская_тропинка_МалоКабаново Вятская тропинка МалоКабаново] (рус.). Региональный сетевой проект Родные тропинки Вятской глубинки. Проверено 2 марта 2013. [www.webcitation.org/6FLBvUo4m Архивировано из первоисточника 23 марта 2013].

Отрывок, характеризующий Ситников, Владимир Арсентьевич

Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.