Смородская, Ольга Юрьевна

Ольга Смородская
Имя при рождении:	Ольга Юрьевна Антипова
Род деятельности:	спортивный менеджер
Отец:	Юрий Яковлевич Антипов
Мать:	Раиса Васильевна Антипова
Супруг:	Юрий Петрович Смородский
Дети:	Анна и Людмила Смородские

О́льга Ю́рьевна Сморо́дская (урождённая Антипова; 7 ноября 1956, Гомель) — российский спортивный менеджер. С июля 2010 по август 2016 года являлась президентом футбольного клуба «Локомотив» (Москва).

Карьера

Ольга Смородская родилась в семье лётчика дальней авиации Юрия Яковлевича Антипова и учителя Раисы Васильевны. Первые 5 лет жизни провела в посёлке Зябровка Гомельского района. Затем с семьёй переехала в Москву. Занималась лыжами у олимпийской чемпионки Любови Барановой; в 12 лет стала чемпионкой Москвы, однако большего не добилась. Училась в музыкальной школе имени Вано Мурадели, где Ольге преподавал Мстислав Ростропович. Затем пошла в комсомол, стала секретарём комитета этой организации. Окончила школу с золотой медалью.

Закончила с красным дипломом Плехановский университет по специальности «Экономическая кибернетика», получив квалификацию «экономиста-математика». Работала в НИИПиН при Госплане СССР.

В 1991 году участвовала в августовских событиях на стороне Бориса Ельцина. Позже занималась первыми парламентскими выборами.

С 1993 по 1996 год — заместитель главы Департамента строительства и руководитель Департамента международных связей правительства Москвы, куда попала по приглашению Владимира Ресина.

С 1997 по 2000 год — заместитель генерального директора ЗАО «Интеррос» и вице-президент ОНЭКСИМ-банка.

С 2000 по 2002 год работала во Внешторгбанке, занимала пост вице-президента.

В 2002 году Смородская начала работу в качестве заместителя по экономическим вопросам Николая Семёновича Нино, начальника федерального государственного учреждения министерства обороны Российской Федерации ЦСКА. Тогда же ей было присвоено воинское звание подполковника. После кончины Нино в октябре 2002 года была назначена на его место, курировала работу по 30 видам спорта. Ольга уговорила своего супруга помогать ей на новом месте, из-за чего он оставил свою прошлую работу. Во время её работы было сменено покрытие в легкоатлетическом комплексе, реконструирован Дворец спортивных единоборств и спортивный интернат клуба. Проработала там до 2006 года, после чего возглавила благотворительный фонд спортивных программ «Новое поколение».

С июля 2008 по июль 2010 года работала заместителем председателя правления «Росбанка».

29 июля 2010 года Смородская стала президентом футбольного клуба «Локомотив» Москва, куда её пригласил Владимир Якунин, президент РЖД. Она работу начала с кадровых «чисток», несмотря на уверение, что никто уволен не будет, в частности были уволены спортивный директор Виктор Тищенко, вице-президенты клуба — Мележиков и Киричек; в клуб были приглашены Юрий Белоус, бывший президент футбольного клуба «Москва», Алексей Смертин, экс-игрок «Локомотива», оба они стали советниками президента, Лейла Покровская, занявшая должность вице-президента по экономике, а также Максим Мотин, возглавивший детско-юношескую школу «Локомотива». Кроме этого, Ольга отказалась от схемы премирования игроков, по которой каждый выигрыш подряд оплачивался на 50 тыс. рублей больше. У Ольги Юрьевны сразу не сложились отношения с главным тренером команды Юрием Сёминым; дошло до того, что президент и тренер перестали общаться, разрешая вопросы лишь по электронной почте. По окончании сезона 2010 Смородская уволила Юрия Сёмина с поста главного тренера, сказав, что «он не добился той игры и того результата, которых от него ждали»; болельщики «железнодорожников» не поддержали решение Ольги и выступили против Смородской. Голкипер клуба Александр Криворучко сказал по поводу конфликта:

Вы знаете, просто накипело. Причём, не только у меня, а у всех, кто действительно железнодорожники. Может, некоторые из новых игроков это и не осознают, но ребята, которые в команде давно, не могут смириться с происходящим. Раньше всё строилось на доверии, тёплом отношении друг к другу, а теперь на выяснении отношений и соблюдении установленных норм. Смородская ведёт себя как лидер. Но Сёмин не тот человек, который позволит собой манипулировать. Он отстаивал свою позицию. К примеру, был против того, чтобы она присутствовала на каждой нашей тренировке. К чему это? Смородская на поле всё равно не выйдет! И тренировать нас не будет. К примеру, в Лозанне перед матчем Смородская объясняла футболистам тактику: «В атаке надо играть пошире, а в защите поуже». Реакция Сёмина была соответствующей. На этой почве и возникали конфликты.

6 июня 2011 года Смородская уволила главного тренера команды Юрия Красножана, которого сама и пригласила на пост главного тренера, по мнению ряда СМИ, за умышленные просчёты в подготовке ко встрече с «Анжи», в которой «Локомотив» проиграл 1:2. Сама Ольга сказала, что причины отставки останутся внутри клуба.

Я знаю Смородскую. Это вспыльчивый, жёсткий человек, но она не будет рубить сплеча, не просчитав последствий и не имея на то веских оснований. Ольга Юрьевна внимательно относится к людям. Знаю, что многие пеняют на «женскую сущность» Смородской, но, во-первых, женщина не порок. Во-вторых, Ольга Юрьевна — профессиональный руководитель. Она не способна принимать непродуманное решение «на эмоциях», потому что отвечает за клуб, за результат.

— Вячеслав Колосков

В 2013 году Смородская, которая открыто критиковалась болельщиками «Локомотива», приняла решение не продавать билеты на фанатскую трибуну на двух последних матчах сезона. В мае того же года совет директоров «Локомотива» рассматривал вопрос о увольнении Ольги Юрьевны со своего поста, но принял решение оставить её руководить футбольным клубом. В августе 2016 года Смородская покинула пост президента клуба, вместе с ней «Локомотив» покинуло ещё 15 сотрудников, включая её зятя, Кирилла Котова.

Личная жизнь

Смородская замужем. Супруг Юрий во время СССР руководил крупнейшим внешнеторговым объединением, которое единственное в стране имело лицензию на продажу никеля, золота, палладия. Затем работал в Московской нефтяной компании, являлся начальником плавательного бассейна ЦСКА. Сейчас занимается нефтяным бизнесом.

Смородская имеет двух дочерей, Анну и Людмилу. Людмила, которую Смородская устроила директором коммерческого департамента «Локомотива», с заработной платой в 20 тыс. евро и личным автомобилем, замужем за Кириллом Котовым (р. 9 января 1983 года), начальником управления селекции «Локомотива». Позже Котов стал спортивным директором клуба. Кирилл после матча «Локомотива» и ЦСКА обратился к главному арбитру встречи с нецензурной бранью, а также угрожал ему расправой; за это он был дисквалифицирован на 4 игры и оштрафован на 100 тыс. рублей. Сама Смородская опровергла сведения о заработной плате дочери, сказав, что она «соответствует заработной плате менеджеров её уровня», а быстрый карьерный рост Кирилла после романа с Людмилой назвала совпадением.

Ссылки

• [www.rosbank.ru/ru/about/common/leadership/biography/page/rukovodstvo/_026/ Профиль на сайте Росбанка]

Отрывок, характеризующий Смородская, Ольга Юрьевна

«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.