Солодуев, Николай Никанорович

Николай Солодуев
Дата рождения	7 (19) декабря 1890(1890-12-19)
Место рождения	Ярославль
Дата смерти	13 марта 1971(1971-03-13) (80 лет)
Место смерти	Москва
Страна	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Профессии	исполнитель, педагог, композитор
Инструменты	гобой
Жанры	классическая музыка
Коллективы	Большой театр, Персимфанс
Награды	Заслуженный деятель искусств РСФСР

Николай Никанорович Солодуев (1890—1971) — советский гобоист и педагог.

Биография

Родился 7 (19) декабря 1890 года в Ярославле. Брат валторниста Василия Солодуева (1885—1968).

В 1913 году окончил Московскую консерваторию по классу В. Н. Денте.

В 1912—1914 годах артист оркестра Оперного театра С. И. Зимина, затем до 1947 года солист оркестра Большого театра. В 1922—1932 годах одновременно работал в Персимфансе.

В 1926—1957 годах преподавал в Музыкальном училище при Московской консерватории, с 1935 года в Московской консерватории (с 1943 года профессор), в 1944—1946 годах — в Музыкально-педагогическом институте им. Гнесиных.

Способствовал внедрению в СССР гобоя французской системы. Написал этюды и пьесы для гобоя, обработал для него ряд произведений других композиторов.

Заслуженный деятель искусств РСФСР (1966).

Умер 13 марта 1971 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Литература

• Болотин С. В. Энциклопедический биографический словарь музыкантов-исполнителей на духовых инструментах. — 2-е изд., доп. и перераб. — М.: Радуница, 1995. — С. 261-262. — 4 000 экз. — ISBN 5-88123-007-8.
• [www.musenc.ru/html/s/soloduev.html Солодуев Н. Н.] // Музыкальная энциклопедия. Т. 5. — 1981.

Отрывок, характеризующий Солодуев, Николай Никанорович

– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.