Сёстры Олсен

Мэри-Кейт и Эшли Олсен
Mary-Kate Olsen & Ashley Olsen
Эшли (слева) и Мэри-Кейт (справа) на кинофестивале Трайбека в апреле 2011
Имя при рождении:	Мэри-Кейт Олсен Эшли Фуллер Олсен
Дата рождения:	13 июня 1986(1986-06-13) (37 лет)
Место рождения:	Лос-Анджелес, Калифорния, США
Гражданство:	США США
Профессия:	актрисы, модельеры, продюсеры, кинорежиссёры
Карьера:	1987 — настоящее время

Мэри-Кейт Олсен и Эшли Фуллер Олсен (англ. Mary-Kate Olsen / Ashley Fuller Olsen; род. 13 июня 1986 года, Лос-Анджелес, Калифорния, США) — американские актрисы, певицы, сёстры-близнецы. Наиболее известны своими детскими ролями в таких фильмах, как «Паспорт в Париж», «Двое: Я и моя тень», самой первой общей ролью Мишель Таннер в сериале «Полный дом» и по последнему общему фильму «Мгновения Нью-Йорка».

Ранние годы

Сёстры Олсен родились в Шерман-Оукс, пригороде Лос-Анджелеса, Калифорния. Хотя внешне они очень похожи, на самом деле они генетически различные близнецы. Дочери Дэвида Олсена (род. 1953), ипотечного банкира, и Джарнетт Фуллер (род. 1954), менеджера. Кроме них в семье есть старший брат Джеймс «Трент» Олсен (род. 1984; снялся в роли себя в одном из видео сестёр в 1995 году) и младшая сестра Элизабет «Лиззи» Олсен (род. 1989), а также единокровные сестра Тэйлор (род. 1996) и брат Джейк (род. 1997) от второго брака их отца с Мартой Маккензи-Олсен. Родители близнецов развелись в 1995 году. Имеют английские и норвежские корни.

В 1987 году близнецы начали свою актёрскую карьеру на телевидении в сериале «Полный дом». Они были отобраны в возрасте 6 месяцев и приступили к съёмкам в девятимесячном возрасте. Сериал был весьма популярен в конце 80-х и в начале 90-х. Обе сестры играют поочерёдно одного и того же персонажа — Мишель Таннер, чтобы выполнялся строгий закон о детском труде в отношении детей-актёров. В течение первого года съёмок Эшли плакала на площадке, поэтому у Мэри-Кейт было больше экранного времени в первом сезоне. Из-за того, что продюсеры не хотели, чтобы зрителям стало известно о том, что персонажа играют близнецы, сёстры в титрах значились как «Мэри Кейт Эшли Олсен», но в последнем сезоне они уже значились, как разные люди.

В течение восьми лет съёмок (1987—1995) в сериале «Полный дом» сёстры Олсен также снялись в нескольких телефильмах, среди которых был и «Прячься, бабушка! Мы едем» в 1992 году.

Карьера

Вскоре после окончания сериала «Полный дом» сёстры принялись за раскрутку своего образа. В 1993 году они стали владелицами компании Dualstar (англ.), став самыми молодыми продюсерами Голливуда, их бренд продавался в более чем 3 000 магазинах в США и более 5 300 по всему миру. Из-за этого сёстры попали с 2002 года в список «100 знаменитостей» Forbes, а в 2007 году журнал поместил их совместно на 11-е место среди самых богатых женщин в сфере развлечений с их стоимостью по оценкам около $100 миллионов.

Мэри-Кейт и Эшли были весьма популярными фигурами на рынке среди подростков в конце 90-х — начале 2000-х. Их имена стали брендом целой индустрии, их образы были в одежде, книгах, духах, журналах, фильмах, плакатах. А с 2000 по 2005 фирма Mattel даже выпустила куклы «Мэри-Кейт» и «Эшли Олсен».

Сёстры снялись в видео-сериалах о самих себе «The Adventures of Mary-Kate & Ashley» и «You’re Invited to Mary-Kate & Ashley’s…», сериалах на ABC «Двое в своем роде» и «Слишком мало времени». Несмотря на то, что «Слишком мало времени» был раскритикован и плохо встречен поклонниками, близнецы были названы третьими в программе «100 Greatest Child Stars» на VH1. Также девочки появились в нескольких видео-фильмах, рассказывающих об их посещениях различных городов в Европе: «Паспорт в Париж», «Побеждая Лондон» и «Однажды в Риме».

Их последним совместным появлением в кино было в беззаботной романтической комедии «Мгновения Нью-Йорка» в 2004 году, где также снимался Юджин Леви. Ожидалось, что фильм введёт актрис в более серьёзные взрослые роли, но он провалился в прокате. Также в конце апреля 2004 года сёстры Олсен получили Звезду на Голливудской «Аллее славы», расположенную по адресу MP 6801 Hollywood Blvd., что было приурочено к выходу их фильма «Мгновения Нью-Йорка». В середине мая 2004 года близнецы были ведущими на «Saturday Night Live» из-за чего пропустили свой выпускной бал.

Стиль и мода

С тех пор, как сёстры Олсен стали взрослеть, общественность начала проявлять повышенный интерес к их выбору одежды, The New York Times назвала Мэри-Кейт «иконой стиля» за новаторскую манеру одеваться (что сейчас приобрело некоторую популярность среди знаменитостей и их фанов) подобно бездомным. Это стиль — «Уличный шик», иногда называемый «ашкан» или «бохо-шик» (Boho-chic (англ.)) или «богемно-буржуазный», подобный тому, который популяризировали в Британии Сиенна Миллер и Кейт Мосс. Образ состоит из огромных солнцезащитных очков, большой сумки, сапог, свободного свитера и мешковатой юбки или брюк, зачастую все элементы одежды чёрного цвета, а также это бывает смесь дорогой брендовой одежды с недорогой повседневной. Однако их модный выбор одежды не обошёлся без разногласий. Эшли Олсен была включена в список «Хуже всего одетых людей» в 2006 году по версии PETA за ношение меха и обе сестры попали туда в 2009 году.

У Мэри-Кейт и Эшли есть своя линия одежды, продаваемая в сети Wal-Mart по всей Северной Америке для девочек возрастом от 4-х до 14-ти лет, а также линия красоты под названием «Mary-Kate and Ashley: Real fashion for real girls». В 2006 году были лицами дорогой модной линии «Badgley Mischka» для получения большего авторитета в индустрии моды после начала сотрудничества с Wal-Mart. Кроме того они создали собственную новую линию одежды высокого класса «The Row», названную в честь лондонской улицы Savile Row со множеством модных магазинов. И позже в 2007 году создали ещё одну линию, более молодежную и ориентированную на массовую аудиторию, «Elizabeth & James», названную в честь своих брата и сестры. Осенью 2008 года вышла книга сестёр «Influence», посвященная моде. А в 2009 году сёстры Олсен вошли в состав главной модной организации Америки — CFDA (Совет модных дизайнеров США). В конце 2009 создали линию молодёжной женской одежды «Olsenboye» для сети универмагов JCPenney, которая от других линий отличается более демократичными ценами.

В октябре 2010 года в интервью «Entertainment Tonight» сёстры рассказали о самом главном в их дизайнерском процессе:

Процесс работы над коллекцией всегда начинается с дискуссий. Мы обсуждаем, что хотим получить в конечном итоге, и выбираем ткани.
Мы с детства были перфекционистками, поэтому самое главное для нас — правильный крой, благодаря которому вещь будет хорошо сидеть.

Мэри-Кейт и Эшли подвергаются критике со стороны организации PETA по защите прав животных за использование ими меха в своей модной линии «The Row». Также был создан сайт в анти-поддержку деятельности сестёр: [www.peta2.com/trollsens/index.asp Meet the Trollsen Twins].

В 2011 году запустили линию футболок под названием StyleMint. С сентября 2011 года являются креативными директорами итальянского обувного бренда «Superga». А в 2012 году выпустили свою первую коллекцию обуви для бренда по случаю открытия магазина в Нью-Йорке. В 2012 году стали «Лучшими дизайнерами года», получив почетную награду федерации дизайнеров Америки (Council of Fashion Designers of America awards) за свою линию «The Row».

Весной 2013 года близнецы выпустили парфюм и демократичную коллекцию сумок для своего бренда «Elizabeth and James». 7 августа 2013 года объявили о запуске новой модной линии в Норвегии. В коллекцию войдут сумки, украшения, одежда, разработанные совместно со скандинавским брендом «Bik Bok».

Сёстры Олсен занимаются моделированием одежды и обуви. Их бренд продают более чем в 3000 магазинах Северной Америки и в 5500 бутиках по всему свету. Ещё с 2002 года близняшки состоят в списке Forbes «100 знаменитостей», а в 2007 году заняли 11 место среди наиболее богатых женщин, имеющих 100 миллионов долларов.

Эшли Олсен вместе с сестрой в 2008 году выпустили книгу «Влияние», где они поместили интервью с огромным количеством влиятельных людей и творческих личностей, таких как Карл Лагерфельд, Диана фон Фюрстенберг, Терри Ричардсон и многих других.

Личная жизнь

Основные статьи: Мэри-Кейт Олсен и Эшли Олсен

В 2004 сёстры Олсен объявили, что после окончания школы планируют посещать колледж при Нью-Йоркском университете. В 2005 году Мэри-Кейт вернулась в Калифорнию, решив остаться на Западном побережье и заняться вплотную своей компанией Dualstar. Эшли также покинула университет через пару месяцев.

В 2004 году у Мэри-Кейт были проблемы со здоровьем, в течение 6 недель она проходила курс лечения от нервной анорексии в реабилитационном центре в Юте.

В 2006 году Эшли Олсен подала в суд иск на сумму 40 млн долларов на журнал «National Enquirer» за публикацию её неудачной фотографии с полузакрытыми глазами под заголовком «Эшли Олсен замешана в скандале с наркотиками» (англ. Ashley Olsen Caught In Drug Scandal). В иске говорилось, что фотография используется для создания негативного искажённого образа Эшли. Эшли полностью отрицает эти обвинения и утверждает, что она никогда не употребляла и не распространяла незаконные наркотики. Также Олсен и её адвокаты заявили, что признают свободу прессы, но считают недопустимым создавать слухи, уничтожающие репутацию невинных людей (англ. freedom of the press is a valuable right, but it is not a license for gossipy tabloids to tar and feather innocent celebrities and destroy their reputations and businesses for the rag's profits).

В 2008 году Мэри-Кейт Олсен попала в поле зрения СМИ в связи со смертью актёра Хита Леджера, после того, как нашедшая его тело массажистка дважды сначала позвонила Мэри-Кейт, а после в службу спасения. Существуют также предположения, что у Олсен были отношения с Леджером в этот период времени. Однако Мэри-Кейт опровергла всё, сказав, что Леджер был другом.

27 ноября 2015 года Мэри-Кейт вышла замуж за Оливье Саркози, брата бывшего президента Франции Николя Саркози.

Интересные факты

• В шестилетнем возрасте сёстры Олсен стали самыми молодыми продюсерами в истории;
• Владеют журналом «Mary-Kate and Ashley Magazine», выходящим раз в два месяца;
• В 2003 году занимали #61 в списке «100 сексуальных женщин» по версии журнала «FHM»;
• Стали самыми молодыми «сделавшими себя» миллионерами до 10 лет в американской истории;
• Эшли старше сестры на 2 минуты и выше на 1 дюйм (2,54 см);
• В 2005 году в специальном дополнении к списку «100 сексуальных женщин мира 2005» по версии «FHM» занимали #32;
• Эшли — правша, Мэри-Кейт — левша, родились под знаком Близнецов.
• Сестры Олсен просто обожают хип-хоп, свинг, балет, йогу и футбол;

Фильмография

Фильмы с участием обеих сестёр. См. также Фильмография Мэри-Кейт Олсен.

Год		Русское название	Оригинальное название	Роль
1987—1995	с	Полный дом	Full House	Мишель Таннер
1992	тф	Прячься, бабушка! Мы едем	To Grandmother’s House We Go	Сара Томпсон / Джули Томпсон
1993	тф	Страсти-мордасти во второй степени (англ.)	Double, Double, Toil and Trouble	Келли Фармер/тётя София в детстве / Линн Фармер/тётя Агата в детстве
1994	ф	Маленькие негодяи	The Little Rascals	близнец #2 / близнец #1
1994	тф	Весёлые деньки на Диком Западе (англ.)	How the West Was Fun	Сьюзи Мартин / Джессика Мартин
1995	ф	Двое: я и моя тень	It Takes Two	Аманда Леммон / Алисса Каллауэй
1994—1997	с	The Adventures of Mary-Kate & Ashley (англ.)	The Adventures of Mary-Kate & Ashley	Мэри-Кейт / Эшли
1998	ф	Папаша с афиши	Billboard Dad	Тэсс Тайлер / Эмили Тайлер
1998—1999	с	Двое в своём роде	Two of a Kind	Мэри-Кейт Бёрк / Эшли Бёрк
1999	в	Паспорт в Париж	Passport to Paris	Мелани Портер / Эллисон Портер
1999	тф	Меняемся воротами	Switching Goals	Сэм Стэнтон / Эмма Стэнтон
1995—2000	с	You're Invited to Mary-Kate & Ashley's... (англ.)	You’re Invited to Mary-Kate & Ashley’s…	Мэри-Кейт / Эшли
2000	тф	Рот на замок! (англ.)	Our Lips Are Sealed	Мэдди Паркер / Эбби Паркер
2000	с	Седьмое небо	7th Heaven	Кэрол Мёрфи / Сью Мёрфи
2001	в	Побеждая Лондон	Winning London	Хлои Лоуренс / Райли Лоуренс
2001	в	Солнечные каникулы	Holiday in the Sun	Мэдисон Стюарт / Алекс Стюарт
2001—2002	с	Слишком мало времени (англ.)	So Little Time	Райли Карлсон / Хлои Карлсон
2002	в	Веселенькая поездка (англ.)	Getting There	Кайли Хантер / Тэйлор Хантер
2001—2002	мс	Mary-Kate and Ashley in Action! (англ.)	Mary-Kate and Ashley in Action!	Мэри-Кейт/спецагент Мисти / Эшли/спецагент Эмбер
2002	в	Однажды в Риме	When in Rome	Чарли Хантер / Лейла Хантер
2003	тф	Мексиканские приключения	The Challenge	Шейн Далтон / Элизабет Далтон
2004	ф	Мгновения Нью-Йорка	New York Minute	Рокси Райан / Джейн Райан

Награды и номинации

Год	Премия	Номинация	Фильм	Результат
1989	Young Artist Awards	Best Young Actor/Actress — Under Five Years of Age	Полный дом	Победа
1990	Young Artist Awards	Outstanding Performance by an Actress Under Nine Years of Age	Полный дом	Победа
1992	Young Artist Awards	Exceptional Performance by a Young Actress Under Ten	Полный дом	Победа
1994	Young Artist Awards	Best Youth Actress in a TV Mini-Series, M.O.W. or Special	Страсти-мордасти во второй степени	Победа
1996	Young Artist Awards	Best Performance by an Actress Under Ten — Feature Film	Двое: я и моя тень	Номинация
	Kids' Choice Awards	Favorite Movie Actress		Победа
1999	Kids' Choice Awards	Favorite TV Actress	Двое в своем роде	Победа
2002	Daytime Emmy Awards	Outstanding Performer in a Children’s Series	Слишком мало времени	Номинация
2003	DVD Exclusive Awards	Franchise Performers Award		Победа
2004	TV Land Awards	Quintessential Non-Traditional Family	Полный дом	Номинация
	Teen Choice Award	Choice Movie Blush	Мгновения Нью-Йорка	Номинация
2005	Razzie Awards	Worst Actress		Номинация
	Razzie Awards	Worst Screen Couple		Номинация

Ссылки

• olsenboye.com/
• [dualstarentertainmentgroup.com/ Dualstar Entertainment Group Corporate Website]
• Эшли Олсен (англ.) на сайте Internet Movie Database
• Мэри-Кейт Олсен (англ.) на сайте Internet Movie Database

Кино   Телевидение   Музыка   Персоналии   Женщина   США

Отрывок, характеризующий Сёстры Олсен

На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.