Тиста
| Тиста | |
 Тиста в южном Сиккиме | |
| Характеристика | |
|---|---|
| [tools.wmflabs.org/osm4wiki/cgi-bin/wiki/wiki-osm.pl?project=ru&article=Тиста Водоток] | |
| Исток | |
| — Местоположение | |
| — Высота |
5330 м |
| — Координаты |
27°56′07″ с. ш. 88°09′48″ в. д. / 27.9354083° с. ш. 88.1633917° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=27.9354083&mlon=88.1633917&zoom=15 (O)] (Я) |
| Устье | |
| — Местоположение | |
| — Координаты |
25°28′12″ с. ш. 89°40′02″ в. д. / 25.4702417° с. ш. 89.6673194° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=25.4702417&mlon=89.6673194&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 25°28′12″ с. ш. 89°40′02″ в. д. / 25.4702417° с. ш. 89.6673194° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=25.4702417&mlon=89.6673194&zoom=12 (O)] (Я) |
| Расположение | |
| Водная система | |
|
| |
| Страны | |
| Регион | |
|
| |
|
| |
Тиста (англ. Teesta, непальск. टिस्ता खोला — «Тиста Кхола», бенг. তিস্তা নদী — «Тиста Ноди»), река в Индии и Бангладеш, приток Брахмапутры. Главная водная артерия бывшего княжества, ныне индийского штата Сикким, протекает через весь штат, прорезав глубокую долину в Гималаях с собственным микроклиматом. На некотором протяжении образует границу между штатами Сикким и Западная Бенгалия, затем протекает по Западной Бенгалии и Бангладеш, где впадает в Брахмапутру.
Течение
Вытекает из озера Кхангчунг, подпитываемого ледником Тиста, на самом северо-востоке Сиккима, на границе с Тибетом. В верхнем течении называется Чомбо (англ. Chombo). Течёт сначала на запад, вдоль северной границы Сиккима, затем поворачивает на юг и разрезает штат фактически пополам. Крупные притоки в Сиккиме: правый Зему — питается от крупнейшего в Сиккиме ледника Зему; левый Лачунг — собирает весь сток южного склона массива Кангченгйяо, с северного склона которого начинается сама Тиста; правый Талунг — собирает весь сток массива Канченджанги южнее ледника Зему; левый Рангпо. У города Рангпо Тиста поворачивает на юго-запад и течёт по границе штатов Сикким и Западная Бенгалия. Около подвесного моста, по которому проходит дорога из Дарджилинга в Калимпонг, в Тисту впадает её крупнейший (левый) приток, Рангит. После этого река поворачивает на юг и течёт по территории Западной Бенгалии, под Коронационным мостом, по которому проходит дорога, соединяющая основную территорию Индии с Ассамом и другими восточными штатами, и к Джалпайгури. Затем река переходит на территорию округа Рангпур в Бангладеш и впадает в Брахмапутру около Фулчерри.
География
В верхнем течении, в Сиккиме, река прорезала овраги и ущелья в холмистом ландшафте. По берегам растут лиственные деревья и кустарники, характерные для субтропического климата, на больших высотах на склонах ущелий появляется альпийская растительность. Встречаются отмели из белого песка, который используется в строительной промышленности Сиккима.
Между городами Рангпо и Лохапул Тиста характеризуется очень сильным течением. Этот участок очень популярен среди любителей рафтинга. В 1915 году городской инженер Дарджилинга, Робертсон, утонул после того как его лодка из-за сильного течения попала в водоворот.
В сезон муссонов уровень реки существенно увеличивается; увеличивается также скорость течения. В верхнем течении реки часты оползни, запруживающие реку.
Изменения русла реки
После 1500 года русла некоторых рек Бенгалии претерпели большие изменения. Предполагается. что аналогичные изменения происходили также и ранее, хотя свидетельств этому в настоящее время нет. Русло Тисты неоднократно менялось с течением времени[1].
Ранее Тиста к югу от Джалпайгури текла тремя рукавами: Каратоя на востоке, Пунарбхаба на западе и Атраи в центре. По всей видимости, именно такая конфигурация дала имя реке, Тристрота (состоящая из трёх потоков), что позже было сокращено до Тиста. Пунарбхаба впадала в реку Махананда, а Атраи протекала через заболоченную местность, известную как Чалан Бил, впадала в Каратою, после чего последняя впадала в реку Падма около Джафарганджа. После опустошительного наводнения 1787 года Тиста поменяла своё русло и повернуло на юго-восток, где слилась с Брахмапутрой[1].
Самыми старыми дошедшими до нас картами Бенгалии являются карты Реннеля, выполненные с 1764 по 1777 год. На этих картах показано, что в Бенгалии Тиста разделяется на рукава, по очереди впадающие в Махананду, которая, в свою очередь, под названием Хоорсагар впадала в Ганг у современного города Гоалундо. Река Хоорсагар существует до сих пор, но впадает не в Ганг, а в основной рукав реки Джамуна на несколько километров выше Гоалундо, где последняя впадает в Падму[2].
Природоохранные вопросы
Правительство Сиккима в 2007 году объявило о планах строительства 26 гидроэлектростанций на Тисте. Четыре планируемых водохранилища находятся на территории национального парка Канченджанга. Хотя правительство утверждает, что строительство не повлияет на экологию парка, планы вызвали широкий общественный протест[3].
Напишите отзыв о статье "Тиста"
Примечания
- ↑ 1 2 Majumdar, Dr. R.C., History of Ancient Bengal, First published 1971, Reprint 2005, p. 4, Tulshi Prakashani, Kolkata, ISBN 81-89118-01-3.
- ↑ Majumdar, S.C., Chief Engineer, Bengal, Rivers of the Bengal Delta, Government of Bengal, 1941, reproduced in Rivers of Bengal, Vol I, 2001, p. 45, published by Education department, Government of West Bengal.
- ↑ [www.hinduonnet.com/fline/fl2512/stories/20080620251209500.htm Students and young people are at the forefront of a protest against hydel projects that are being planned in Sikkim]
Отрывок, характеризующий Тиста
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
