Турда
| Город
Турда
Turda
Показать/скрыть карты
|
Турда (венг. Torda, нем. Thorenburg) — город и муниципия в жудеце Клуж Румыния, расположенный на реке Арьеш.
Содержание
История
Основанный как дакийский город с названием Потаисса (англ. Potaissa), Турда был завоеван римлянами. Основанный каструм также назывался Потаисса и стал муниципией, затем колонией. Потаисса была главным лагерем V Македонского легиона с 166 по 274 годы.
Соляные рудники были известны в доисторические времена. После венгерского завоевания соляные рудники Турды были впервые упомянуты в 1075. В 1932 рудники были закрыты, но недавно снова открыты для туризма.
Трансильванские саксы поселились здесь в 11-м веке. Город был разрушен при татарском нашествии в 1241—1242. Андраш III предоставил королевские привилегии поселению, которые были подтверждены Людовиком I Великим.
Венгерский сейм был созван в Турде в 1467 Матьяшем I. Позднее в 16 веке в Турде часто собирался Трансильванский сейм. В 1558 сейм Турда провозгласил свободу католической и лютеранской вере. В 1563 сейм также утвердил свободу кальвинизма, а в 1568 он распространил свободу вероисповедания на все религии, провозгласив «Запрещено кому-либо угрожать кому-либо пленом или изгнанием за его религию» — необыкновенная свобода в средневековой Европе. Этот Эдикт Турда был первой папыткой легализации общей религиозной свободы с христианской Европе (хотя его законная эффективность была ограниченной).
В 1609 Габриэль Баторий предоставил новые привилегии Турду. Они позднее были подтверждены Габриэлем Бетленом. В битве при Турде Ахмед Паша разбил войска Юрия II Ракоци в 1659.
В 1944 здесь произошла Турдская битва между немецкими и венгерскими войсками с одной стороны и советскими и румынскими войсками с другой. Это было самое большое сражение в Трансильвании во время Второй мировой войны
Демография
Согласно последней румынской переписи 2002 года в городе было 55,887 жителей. Из этого числа 84,8 % были этническими румынами, 10 % — этнические венгры, 4,8 % — итальянцы, 0,4 % — прочие.
Известные люди
- Ференц Давид, Ferenc Dávid
- Сигизмунд Баторий, Sigismund Báthory
- Эмилиан Долха, Emilian Dolha
- Этьенн Айду
- Барух Кимерлинг, Baruch Kimmerling, израильский социолог
- Ион Рациу, Ion Raţiu
- Аурель Драгош Мунтяну, Aurel Dragoş Munteanu, писатель
- Камиль Мурешану, Camil Mureşanu
- Хоря Мокулеску, Horea Moculescu
- Тудор Попа, Tudor Popa
- Йошика, Миклош, поэт.
Галерея
- Turda centre ville 5.jpg
Городской центр
- Turda centre ville 1.jpg
Городской центр
- Turda centre ville 2.jpg
Городской центр
- 2006 0602TurdaMayor0071.JPG
Здание муниципалитета
- Turda palais princier musée d'histoire.jpg
Исторический музей
- 2006 0602Turda0088Potaissa.jpg
Каструм V Македонского легиона, сегодня
- 2006 0602TurdaRomanTomb0373.JPG
Римское надгробие
- 2006 0602Turda0049Church.jpg
Католическая церковь
- 2006 0602TurdaTeatrulMunicipal0050.JPG
Театр
- LVM Legio Macedonica.JPG
LVM камень в Потаисса
- Salina Turda 5.jpg
Соляная шахта в Турда
- Cheile Turzii (Turda Gorges).jpg
Каньон
Напишите отзыв о статье "Турда"
Примечания
|
Это заготовка статьи по географии Румынии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Турда
[Да здравствует Генрих Четвертый!Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
