Ты, ты, ты (альбом)
Поделись знанием:
К:Альбомы 1991 года
В последующие годы альбом неоднократно переиздавался.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
(перенаправлено с «Ты, ты, ты»)
| Ты, ты, ты | ||||
 | ||||
| студийный альбом Филипп Киркоров | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска | ||||
| Записан | ||||
| Жанр | ||||
| Длительность |
65:10 | |||
| Страна | ||||
| Лейбл |
Russian Disc | |||
|
| ||||
| Хронология Филипп Киркоров | ||||
| ||||
| Синглы из Ты, ты, ты | ||||
|
||||
Ты, ты, ты — второй студийный альбом российского поп-певца Филиппа Киркорова, выпущенный в 1991 году. Записан фирмой Moroz Records.
Содержание
Список композиций
| № | Название | Слова | Музыка | Длительность |
|---|---|---|---|---|
| 1. | «Ты, ты, ты» (сокращённая версия, 1990) | Л.Дербенев | Т.Русев, В.Валчев | 4:36 |
| 2. | «Ночной бал» (1990) | Л.Рубальская | К.Кравчик | 3:16 |
| 3. | «Аленький цветочек» (1991) | Л.Дербенев | У.Хитман | 3:14 |
| 4. | «Киса» (1991) | С.Осиашвили | В.Добрынин | 2:52 |
| 5. | «Лето — не зима» (1990) | Л.Дербенев | А.Лукьянов | 4:42 |
| 6. | «Загляни в мои глаза» | Т.Лебединская | С.Теппер | 4:52 |
| 7. | «Разлюби меня» | Ю.Гарин | А.Гарнизов | 3:38 |
| 8. | «Лошадка» (1991) | И.Резник | А.Гарнизов | 2:28 |
| 9. | «Таганка» (1991) | П.Жагун | И.Николаев | 3:00 |
| 10. | «Люстры старинного зала» (1991) | А.Никольский | А.Никольский | 5:10 |
| 11. | «Я не вижу выхода» (1991) | Ю.Рыбчинский, Ю.Рогоза | И.Демарин | 3:38 |
| 12. | «Ирочки» (вторая версия, 1991) | А.Никольский | А.Никольский | 2:49 |
| 13. | «Не расстались мы» (1989) | А.Кришта | С.Касторский | 4:49 |
| 14. | «Сотник» | А.Никольский | М.Звездинский | 4:29 |
| 15. | «На несколько теплых дней» (вторая версия, 1990) | О.Серебренников | В.Владимиров | 5:40 |
| 16. | «Капризная шальная» (1991) | Г.Айвазян | В.Добрынин | 3:06 |
| 17. | «Уходя, уходи» (1991) | И.Резник | А.Пугачева | 2:33 |
Особенности оформления
Выпущен в различном оформлении. 
Кроме Киркорова на обложку альбома помещены фото Мадонны.
Тиражи
Выпущен тремя тиражами:
По итогам хит-парадов газеты «Коммерсантъ» № 3 (226) от 13.01.1993, за 1992 год по продаже грампластинок в Москве, альбом «Ты, ты, ты» занял восьмую позицию[1], опередив альбомы «Россия» Игоря Талькова и «Эскадрон» Олега Газманова (десятое и пятнадцатое место, соответственно).
Награды
- 1991 год: фестиваль «Песня года», песня «Ты, ты, ты».
- июнь 1992 года: Международный конкурс Золотой Орфей в Болгарии, II премия, песня «Ты, ты, ты»
- июль 1992 года: Международный конкурс «Интерфест» в Македонии, I премия, песня «Загляни в мои глаза»
Клипы
| Год | Клип | Режиссёр |
|---|---|---|
| 1990 | «На несколько тёплых дней» | Юрий Ракшин |
| 1990 | «Загляни в мои глаза» | Галина Малыщицкая |
| 1990 | «Ты, ты, ты» | Михаил Макаренков |
| 1991 | «Ты, ты, ты» (2 версия) | Михаил Макаренков |
Кавер-версии
- «Аленький цветочек» — «Kan Noladeti» (D.Ancel & S.Bekker)
- «Таганка» А.Кальянова
- «Ты, ты, ты» — «Телефонна любов» В.Найденова
- «Уходя уходи» А.Пугачевой
История создания
В период подготовки Филиппа к своим первым гастролям по Израилю возникла мысль включить в репертуар одну из песен на иврите. Выбор пал на песню, занявшую третье место на фестивале «Евровидение-91»[2] «Kan Noladeti»[3] и бывшую достаточно известным хитом в Израиле. Русский текст песни был написан Леонидом Дербеневым. Таким образом появилась на свет песня «Аленький цветочек». «Kan Noladeti» Филипп исполнял впоследствии в дуэте с Аллой Пугачёвой на иврите, и именно этой песней обычно заканчивались гастрольные выступления Киркорова в Израиле.[4]
Участие в акциях
Альбом выпущен при участии Благотворительного коммерческого центра «Аленький цветочек»
Напишите отзыв о статье "Ты, ты, ты (альбом)"
Примечания
- ↑ [www.kommersant.ru/Doc-y/35291 Газета «Коммерсантъ», № 3 (226), 13.01.1993 Итоговые хит-парады за 1992 год по продаже грампластинок в Москве]
- ↑ [www.liveinternet.ru/users/_notka_/post106236472/ Видео выступления на Евровидении-91 и текст песни]
- ↑ [www.shirim2006.narod.ru/Text/Kan.htm Слова израильского хита «Kan Noladeti»]
- ↑ [web.archive.org/web/20040423095722/www.kirkorov.ru/usr-cgip/his-story-bio2.pl?chapter=5 Филипп Киркоров: Биография]
Ссылки
- [web.archive.org/web/20040405015204/www.kirkorov.ru/usr-cgip/discography-list.pl#20 Оф.сайт — альбомы]
- [www.moskva.fm/artist/%D1%84%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%BF%D0%BF_%D0%BA%D0%B8%D1%80%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2/songs Ротации песни]
Отрывок, характеризующий Ты, ты, ты (альбом)
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
