Улица Мира (Вологда)
Поделись знанием:
Координаты: 59°13′08″ с. ш. 39°53′06″ в. д. / 59.21889° с. ш. 39.88500° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.21889&mlon=39.88500&zoom=12 (O)] (Я)
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
| Улица Мира | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Регион |
Вологодская область |
| Исторический район | |
| Протяжённость |
1,4 км |
| Прежние названия |
до 1676 — Золотушная улица |
Улица Мира (бывшая Гостинодворская площадь и Глинковская набережная) — главная[1] улица Вологды. Пролегает от улицы Сергея Орлова, вдоль реки Золотухи до площади Бабушкина. Находится в историческом центре города: от улицы Сергея Орлова до Октябрьской улицы — исторический район Город, остальная часть — Нижний Посад.
Улица имеет большое культурно-историческое значение — на ней расположены памятники архитектуры XVIII—XX веков: ансамбли торговых рядов, Ярмарочный дом, а также мемориальные памятники. Часть улицы повторяет расположение восточной стены кремля Ивана Грозного. Кроме того, улица является важной транспортной артерией центральной части города и играет роль одной из главных торговых улиц Вологды.
Содержание
Происхождение названия
До 1918 года часть улицы Мира от Сергея Орлова до Октябрьской улицы именовалась Гостинодворской площадью, остальная часть (до современной площади Бабушкина) — Глинковской набережной. Название Гостинодворская площадь дано по существовавшему с XVII века Гостиному двору, а название Глинковской набережной получила от глины, которую выбрасывали при копании реки Золотухи для строительства вологодского кремля[2]. Топиним Глинки вошёл в употребление со второй половины XVIII и сохранился в названии церкви Церковь Николая Чудотворца в Глинках[3]. Также имело распространение этой части улицы как Золотушная набережная.
История
Линия улицы Мира проходит по восточной границе крепости Ивана Грозного середины XVI века, по её внутренней стороне, от Вознесенской до Обуховской угловой башни. В сотной грамоте 1627 года упоминается Гостиный двор с лавками и государевыми амбарами, который располагался в районе современного дома № 6. Ближе к реке Золотухе находились торговые ряды.
Изначально улица называлась Золотушной. Её также неофициально именовали Сенной набережной, потому что зимой вдоль Золотухи торговали сеном и дровами.[2]. Позднее от церкви Николы на Глинке пролегла Глинковская набережная. В те же времена существовала Гостинодворская площадь.[4][5]
В годовщину Революции, 16 октября 1918, решением Вологодского городского совета депутатов трудящихся Золотушная улица и Глинковская набережная были объединены в набережную Свободы, а Гостинодворская площадь переименована в площадь Свободы.[5]
С 1936 года началось благоустройство улицы, были заасфальтированы троруары и сделаны лунки для деревьев. Начали подсыпать низинные места грунтом. В 1937—1938 годах между улицами Маяковского и Благовещенской были построены два мощёных камнем и уложеных асфальтом проезда, а между ними бульвар. По нечётной стороне были заасфальтированы тротуары. На бульварах и в лунках тротуаров были высажены липы.
В 1937 году начата закладка сквера между от Мяснорядского до Винтеровского моста. В 1940 году вдоль берега Золотухи были посажены деревья. Позже, во время Великой Отечественной войны они были уничтожены, а берега использовались под огороды. Новые посадки были сделаны уже в 1950-х.[1]
После войны, в 1947, к улице присоединили площадь Свободы и присвоили имя Сталина.
В 1949 году на месте сенного рынка был построен бульвар. В 1952 году была заасфальтирована часть улицы от Благовещенской до площади Бабушкина.[1]
В 1954 году были установлены электрические фонари на фигурных металлических опорах.[6]
6 ноября 1961 года — было присвоено название «улица Мира».[5][7]
В 1965 году Золотуха под улицей Мира заключена в железобетонную трубу.[6]
Здания и сооружения
По нечётной стороне
| № дома | Описание | ||
|---|---|---|---|
| → Рыбнорядский мост → улица Лермонтова | |||
 1 |
Многофункциональный центр | ||
 3 |
 ТЦ «Ленинградский». Ранее на его месте располагались Меховые и Рыбные ряды[8]. Памятник архитектуры[9].
| ||
 5, 7 |
| ||
| → Каменный мост → площадь Революции | |||
 9 |
| ||
 11 |
| ||
 13 |
Памятник архитектуры[15]. | ||
 15 |
 Бывший жилой дом. Памятник архитектуры[16].
| ||
| 15а | |||
 17 |
Памятник архитектуры[17].
| ||
| → Мяснорядский мост → Козлёнская улица | |||
| 17б | Магазин | ||
| → Винтеровский мост → улица Герцена | |||
 напротив дома 42 |
| ||
| → Веденеевский мост → улица Чехова | |||
| 21 | Магазин. | ||
| 23, 25, 25а, 25б | Жилые дома. Последние оставшиеся деревянные дома по улице Мира. | ||
| пересечение с Золотухой | |||
 Предтеченская, 74 напротив дома 90 |
Построен в 1676 году на пожертвования прихожан по благословению архиепископа вологодского и белозерского Маркелла. В 1929 году в нём была прекращена служба, здание национализировано. В 1932 году там была оборудована санаторно-пропускная баня. После была переоборудована в прачечную военного назначения. В 1995 году возвращён Вологодской епархии Русской православной церкви. В данный момент храм действующий, ведутся реставрационные работы. Памятник архитектуры[18]. | ||
| → Предтеченская улица | |||
| 37/39 и Галк. 38 | Построено в 1936 году железнодорожным МВД.[6] Сейчас там находится Вологодское отделение Северной железной дороги | ||
| → Галкинская улица → площадь Бабушкина | |||
По чётной стороне
| № дома | Описание | ||
|---|---|---|---|
| → улица Сергея Орлова | |||
 2 |
| ||
 4 |
 Магазины. Бывшие торговые ряды. Памятник архитектуры[19].
| ||
 6 |
 Ярмарочный дом. Построен в конце XVIII века по проекту архитектора П. Т. Бортникова. Памятник архитектуры[20].
| ||
 8 |
Магазины | ||
 пр. Победы, 2 |
Среднетехнический факультет ВоГТУ | ||
| → проспект Победы | |||
 пересечение с пр. Победы |
Памятник В. И. Ленину, бронзовая скульптура установлена на гранитном пьедестале. Создан по проекту скульптора Н. В. Томского. Открыт 6 ноября 1958 года.[1] | ||
| 10 | Магазин. Бывшее административное здание. Построено в XIX веке. Памятник архитектуры[21]. | ||
| 12 |
 Магазин. Бывшие торговые ряды. Памятник архитектуры[22].
| ||
 14 |
Магазин. Бывший жилой дом. Памятник архитектуры[23]. | ||
 16 |
Магазин. Бывший жилой дом. Памятник архитектуры[24]. | ||
 18 |
Магазин | ||
| 20 | Магазин. Памятник архитектуры[25]. | ||
 22 |
ТЦ «Прага» | ||
| → Благовещенская улица | |||
 30 |
Управление МВД по Вологодской области | ||
 32 |
Филиал МГЮА | ||
| 34 | |||
| сквер | Памятник авиаконструктору С. В. Ильюшину. Памятник монументального искусства местного значения[26]. | ||
| → Октябрьская улица | |||
 36 |
«Вологдабанк» | ||
 38 |
Жилой дом. На первом этаже магазин «Макси», ранее здесь располагался магазин «Дом книги». В пристройке находится почтовое отделение № 1. | ||
 40 |
Железнодорожная баня. Построена и запущена в 1927 году.[6] | ||
| 42 | Жилой дом; магазины, ранее — магазин «Яхонт». | ||
| 56 | Школа № 8. Четырёхэтажное старое здание построено в 1939 году. C 1941 по 1945 год в нём находился военный госпиталь № 1538.[27] | ||
| → улица Чехова | |||
| 76, 78 | Магазины. | ||
| — | (ул. Чехова, 12, 14) — жилые дома, магазины. | ||
| 80 | Жилой дом, магазины. | ||
| 80а | Жилой дом. | ||
| 82 | Торгово-развлекательный комплекс «Оазис». Открыт в 2006 году | ||
| пересечение с Золотухой | |||
| 90, 90а | Жилые дома | ||
| 92 | Гостиница «Вологда», построена в 1964 году.[6] | ||
| 92а | |||
| 94 | Жилой дом. Ранее в нём располагалась железнодорожная школа. Построен в 1938 году.[6] | ||
| 94а | |||
| 96 | Первый в городе 9-этажный жилой дом, построен в 1968 году.[6] | ||
| 98 | Магазин «Пятёрочка» | ||
| → Путейская улица → Горбатый мост → Пошехонское шоссе | |||
Напишите отзыв о статье "Улица Мира (Вологда)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.booksite.ru/fulltext/fou/nda/shn/index.htm «Вологда. История возникновения, застройки и благоустройства»] — В. И. Соколов, Северо-западное книжное издательство, 1977, 159 с.
- ↑ 1 2 3 [www.booksite.ru/fulltext/uly/tsy/1.htm#3 «Улицы Вологды»] — В. М. Малков, Вологда: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1977, 160 с. — глава «Улица Мира»
- ↑ [www.cultinfo.ru/arts/architecture/vologda/000052/report.htm Культура в Вологодской области]. Архитектура Вологды. [www.webcitation.org/668LnpwEe Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ [gudea.livejournal.com/128629.html История переименования улиц г. Володы. Часть I. Дореволюционные названия] —
- ↑ 1 2 3 [gudea.livejournal.com/128874.html История переименования улиц г. Володы. Часть II. Современные названия] —
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Публикация Панова А. М., члена историко-революционной секции при Вологодском краеведческом музее
- ↑ [newsvo.ru/news/2003/11/06/16:36:42.html «Улицу Сталина переименовали в улицу Мира»] — newsvo.ru, 6 ноября 2003
- ↑ 1 2 [www.booksite.ru/trade/main/signboard/1.htm Вологда в конце XIX — начале XX века (Заметки о населении, городском хозяйстве и быте)] — Е. А. Стариков, Вологда: Историко-краеведческий альманах. Вып. 1. — Вологда: «Русь», 1994.
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3500000790 Каталог памятников: Ряды торговые, Мира, 3]
- ↑ 1 2 [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3510051002 Каталог памятников: Башни и лавки у Каменного моста]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3500002647 Каталог памятников: Ряды торговые, Мира, 7]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3500001103 Каталог памятников: Комплекс торговых помещений у Каменного моста]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3500001104 Каталог памятников: Западная башня Гостиного двора с западным корпусом]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3500002648 Каталог памятников: Ряды торговые, Мира, 11]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3510052000 Каталог памятников: Дом жилой, Мира, 13]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3510054000 Каталог памятников: Дом жилой, Мира, 15]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3510056000 Каталог памятников: Дом жилой, Мира, 17]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3500000769 Каталог памятников: Церковь Николы «в Глинках»]
- ↑ 1 2 [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3500002645 Каталог памятников: Ряды торговые, Мира, 4]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3500002646 Каталог памятников: Дом Ярмарочный]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3510051003 Каталог памятников: Здание Административное, Мира, 10]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3500002649 Каталог памятников: Ряды торговые, Мира, 12]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3510053000 Каталог памятников: Дом жилой, Мира, 14]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3510055000 Каталог памятников: Дом жилой, Мира, 16]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3510057000 Каталог памятников: Дом жилой, Мира, 20]
- ↑ [www.kulturnoe-nasledie.ru/index.php?id_pam=3500348000 Каталог памятников: Бюст трижды героя социалистического труда авиаконструктора С. В. Ильюшина]
- ↑ Мемориальная табличка на здании школы № 8.
|
Это заготовка статьи о Вологде. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Улица Мира (Вологда)
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
