Филипп II Тарентский

Филипп II Тарентский фр. Felippe II de Tarente <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
титулярный император Латинской империи
1364 — 1373
(под именем Филипп III)
Предшественник:	Роберт Тарентский
Преемник:	Жак де Бо
князь Ахейский
1370 — 1373
Предшественник:	Мария де Бурбон
Преемник:	Джованна I
князь Тарентский
1364 — 1373
Предшественник:	Людовик Тарентский
Преемник:	Жак де Бо
Рождение:	1329(1329)
Смерть:	25 ноября 1374(1374-11-25)
Отец:	Филипп I Тарентский
Мать:	Екатерина де Валуа-Куртене
Супруга:	1. Мария Калабрийская 2. Елизавета Славонская
Дети:	от 1-го брака: Филипп, Карл, Филипп, еще двое детей от 2-го брака: Филипп

Филипп II Тарентский (1329 — 25 ноября 1374) — князь Тарентский и Ахейский, титулярный император Константинополя (как Филипп III).

Биография

Филипп II был младшим сыном Филиппа I Тарентского и его жены Екатерины де Валуа-Куртене, титулярной императрицы Константинополя. После казни в 1348 году его двоюродного брата Карла Филипп II унаследовал его титул герцога Дураццо.

В апреле 1355 года Филипп женился на Марии Калабрийской, дочери Карла Калабрийского и Марии Валуа. После смерти в 1364 году старшего брата Роберта Филипп унаследовал претензии на титул императора Константинополя.

В 1364 году Мария Калабрийская скончалась, и в 1370 году Филипп женился повторно — на Елизавете Славонской, бывшей наследнице венгерского трона. В 1373 году он отказался от своих прав на Ахейское княжество в пользу старшей сестры своей первой жены, неаполитанской королевы Джованны I.

Филипп скончался 25 ноября 1374 года в Таренте. В связи с тем, что все его дети умерли молодыми, его наследником стал сын старшей сестры Жак де Бо.

Семья и дети

У Филиппа и Марии Калабрийской было пятеро детей:

• Филипп (1356)
• Карл (1358)
• Филипп (1360)
• (1362)
• (1366)

У Филиппа и Елизаветы был один сын:

• Филипп (1371)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Филипп II Тарентский

«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.