Флейшер, Генрих Леберехт

Генрих Леберехт Флейшер
Heinrich Leberecht Fleischer
Научная сфера:	Востоковедение
Учёное звание:	профессор
Награды и премии:	орден Pour le Mérite

Генрих Леберехт Флейшер (нем. Heinrich Leberecht Fleischer; 21 февраля 1801, Шандау — 10 февраля 1888, Лейпциг) — немецкий востоковед.

Биография

Изучал арабский, персидский и турецкий языки в Лейпциге и Париже (здесь под руководством Сильвестра де Саси), продолжил своё образование в Дрездене.

С 1836 года — профессор восточных языков Лейпцигского университета.

С 1849 года — член-корреспондент Петербургской АН..

В 1868 году награждён гражданской разновидностью прусского ордена "Pour le Mérite".

Был одним из восьми иностранных членов французской Академии надписей и изящной словесности.

Труды

• Abulfedae historia anteislamica. Leipzig, 1831 (перевод арабского текста на латинский язык).
• Goldene Halsbänder. Leipzig, 1835.
• Alis hundert Sprüche. Leipzig, 1837 (арабский и персидский тексты, перевод и примечания).
• Hermes Trismegistus an die menschliche Seele. Leipzig, 1870 (на арабском и немецком языках).

Литература

• Fück J. Die arabischen Studien in Europe. — Leipzig, 1955. — S. 108, 148, 157, 165, 170, 183, 195, 208, 221, 227, 241, 246, 269, 287.

Отрывок, характеризующий Флейшер, Генрих Леберехт

– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.