Фрэггинг
Поделись знанием:
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
(перенаправлено с «Фраггинг»)
Фрэггинг[1][2] (англ. fragging, девербатив от frag[mentation] grenade — осколочная граната) — американский военный термин, появившийся во второй половине XX века и обозначающий предумышленное убийство офицера находящимися под его командованием военнослужащими (как правило, рядовым составом). Такое убийство обычно выдаётся ими за несчастный случай или за боевые потери. Мотивом преступления, зачастую, является деятельность покойного в качестве офицера, сама по себе расцениваемая его подчинёнными как преступная. В связи с развитием современных средств уничтожения, в особенности — осколочно-фугасных боеприпасов, — чаще всего фрэггинг (как и следует из этимологии понятия) производится с помощью ручной гранаты, так как невозможно доказать её принадлежность конкретному лицу, а в боевой обстановке граната может якобы отскочить от препятствия или же военнослужащий вражеских сил может забросить её обратно. Ещё более сложным представляется установить и доказать преступный умысел, даже если точно известно, кто именно из солдат бросил гранату в офицера.
Появление и развитие
Особое распространение данное явление получило в Вооружённых силах США в период войны во Вьетнаме; тогда же произошло выделение таких убийств в отдельную категорию и возник специфический термин для их обозначения. Документально подтверждены не менее 230 случаев убийства офицеров подчинёнными им солдатами, а 1400 случаев гибели офицеров не имеют подходящего объяснения[3]. Только в 1970 и 1971 годах зарегистрировано 363 случая нападения на офицеров с применением взрывных устройств[4].
Примечательные случаи
- Существует версия, что король Швеции Карл XII был убит на поле боя именно таким способом.
- Первая мировая война: сержант был убит одним из подчинённых, положившим гранату ему в штаны[5].
- Война в Ираке: подрыв капитана Филиппа Эспозито и лейтенанта Луи Аллена миной «Клеймор» 7 июня 2005 года[6].
См. также
Напишите отзыв о статье "Фрэггинг"
Примечания
- ↑ [books.google.com/books?id=TJHbAAAAMAAJ&q=%D1%84%D1%80%D1%8D%D0%B3%D0%B3%D0%B8%D0%BD%D0%B3 Коммунист вооруженных сил] — с. 181, Воен. изд-во., 1973
- ↑ Дэвидсон Филипп Б. [militera.lib.ru/h/davidson/28.html Список наиболее часто употребляемых сокращений и терминов] // [militera.lib.ru/h/davidson/index.html Война во Вьетнаме (1946—1975 гг.)] = Vietnam At War. The History 1946-1975 / Переводчик: Александр Колин. — М: Изографус, Эксмо, 2002. — 816 с. — 5000 экз. — ISBN 5-94661-047-3.
- ↑ Hedges, Chris. What Every Person Should Know About War. — Free Press, 2003. — ISBN 0-7432-5512-7.
- ↑ Hixson, Walter. Military aspects of the Vietnam conflict (англ.). — Taylor & Francis, 2000. — P. 154. — ISBN 0815335326.
- ↑ Regan, G. Backfire: a history of friendly fire from ancient warfare to the present day. Robson Books, 2002.
- ↑ von Zielbauer, Paul. [www.nytimes.com/2009/02/21/nyregion/21frag.html?partner=rss&emc=rss After Guilty Plea Offer, G.I. Cleared of Iraq Deaths] (Newspaper article), New York Times (February 21, 2009). Проверено 23 февраля 2009.
Литература
- Jonathan Shay. Fragging // [books.google.ru/books?id=CEYDySjS0UwC&lpg=PA125&dq=Fragging&pg=PA126#v=onepage&q=Fragging&f=false Achilles in Vietnam: combat trauma and the undoing of character (англ.)]. — Simon & Schuster, 1995. — P. 125—126. — 246 p. — ISBN 0-68481321-1, ISBN 978-0-68481321-9.
- James Stuart Olson. Fragging // [books.google.ru/books?id=YKkF8vQRcp0C&lpg=PA161&dq=Fragging&pg=PA161#v=onepage&q=Fragging&f=false Historical dictionary of the 1970s (англ.)]. — Greenwood Publishing Group, 1999. — P. 161. — 414 p. — ISBN 0-31330543-9, ISBN 978-0-31330543-6.
- George Lepre. Fragging: Why U.S. Soldiers Assaulted Their Officers in Vietnam (англ.). — Texas Tech University Press, 2011. — 318 p. — (Modern Southeast Asia). — ISBN 0-89672715-7, 978-0-896727151.
|
Это заготовка статьи о войне. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Фрэггинг
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
