Хвостов

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск




Содержание

Хвосто́в — русская фамилия (женская форма — Хвосто́ва).

  • Хвостовы — дворянский, затем графский род в Российской империи.
  • Хвостов, Алексей:
  • Хвостов, Борис Николаевич (1828—1883) — русский государственный деятель, тайный советник, сенатор.
  • Хвостов, Василий Семёнович (1754 — после 1814) — первый губернатор Томской губернии, брат А. С. Хвостова.
  • Хвостов, Вениамин Михайлович (1868—1920) — российский философ и социолог.
  • Хвостов, Владимир Михайлович (1905—1972) — советский историк, специалист по истории Нового времени.
  • Хвостов, Григорий Стахиевич — комендант Саратова в 1727 году.
  • Хвостов, Дмитрий:
  • Хвостов, Олег (род. 1972) — российский художник-примитивист.
  • Хвостов, Павел Никитович (1906—1977) — Герой Советского Союза.
  • Хвостов, Сергей Алексеевич (1855—1906) — пензенский губернатор.
  • См. также


    __DISAMBIG__

    Напишите отзыв о статье "Хвостов"

    Отрывок, характеризующий Хвостов

    – Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
    – Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
    – Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
    И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
    И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.