Хижняк, Иван Лукич

Иван Лукич Хижняк
Дата рождения	2 апреля 1893(1893-04-02)
Место рождения	Ейск, Кубанская область, Российская империя
Дата смерти	10 августа 1980(1980-08-10) (87 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Звание	генерал-лейтенант
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война, Великая Отечественная война
Награды и премии	Награды Российской империи:

Ива́н Луки́ч Хижня́к (1893—1980) — российский и советский военачальник, генерал-лейтенант; участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, полный Георгиевский кавалер.

Биография

Родился 2 апреля 1893 года в городе Ейске Кубанской области (ныне Краснодарского края) в многодетной рыбацкой семье.

Военное образование

Окончил полковую школу 3-го пехотного полка Западного фронта (1915), школу прапорщиков в городе Тифлисе (1917), окружные курсы среднего и старшего начсостава СКВО в городе Ростов-на-Дону (1924), 1-й курс Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе (1933).

Деятельность

Первая мировая война

В 1914—1917 годах служил в царской армии. В годы Первой мировой войны проходил службу в составе 3-го, 222-го, 153-го, 286-го и 208-го полков в должностях: рядовой, командир взвода, фельдфебель роты, командир роты, выборный командир полка. Участвовал в боях на Кавказском фронте, унтер-офицер.

Гражданская война

Был активным участником Февральской революции. После роспуска старой армии в декабре 1917 года вступил добровольцем в ряды РККА. В декабре 1917 года в Харькове вступил в партию большевиков.

В Гражданскую войну с декабря 1917 года И. Л. Хижняк командовал ротой в красногвардейском отряде Р. Ф. Сиверса в Донской области, участвовал в боях против войск генерала А. М. Каледина на таганрогском направлении. С февраля 1918 года — командир батальона 1-го Ейского революционного полка войск Северного Кавказа, с апреля — командир этого полка. С февраля 1919 года — командир отдельного Ростово-Нахичеванского батальона, с февраля 1920 — Ростовского полка, затем начальник гарнизона Сальского окружного военкомата. С июня 1920 года в составе 9-й армии командовал Краснодарским полком им. III Интернационала, 2-м стрелковым полком, затем 275-м стрелковым полком 31-й стрелковой дивизии. Участвовал в боях на Южном и Кавказском фронтах против войск генерала А. И. Деникина, а также с вооруженными формированиями на Северном Кавказе. В 1921 году «за самовольный расстрел мародера-бойца» был осужден военным трибуналом на 6 месяцев условно.

С апреля 1921 года И. Л. Хижняк был членом комиссии по борьбе с дезертирством и Военного трибунала 9-й армии, затем исполняющим должность военкома 39-й отдельной стрелковой бригады и командира 115-го стрелкового полка, с января 1922 — командир особого отряда ЧОН 9-й армии.

Великая Отечественная война

В годы Великой Отечественной войны был заместителем командира 167-й стрелковой дивизии, командовал 117-й стрелковой дивизией и 11-м Гвардейским стрелковым корпусом 9-й армии Северной группы войск Закавказского фронта. Корпус под командованием И. Л. Хижняка принимал участие в Северо-Кавказской наступательной операции, освобождении городов Алагир, Пятигорск, Железноводск, Невинномысск, Армавир.

Внешние изображения
	[117sd.nsknet.ru/_mod_files/ce_images/photoalbum/generated/hizhnjak_ivan_lukich-19400001_310x400_pc.jpg Фотография в звании полковника]
	[vivovoco.astronet.ru/VV/ARTS/MUKHINA/VERA024.JPG Бюст работы Мухиной (слева)]
	[vorovskolesskaja.narod2.ru/history/fotografii_stanichnikov_dosovetskoi_epohi/uchastniki_vov/drugie_fotografii/Hizhnyak.jpg Барельеф в Железноводске]
	[blockhaus.ru/forum/index.php?app=core&module=attach&section=attach&attach_rel_module=post&attach_id=109387 Некролог в газете]

В 1942 году получил настолько серьезные ранения, что в московском госпитале его посчитали безнадежным пациентом, и сняли посмертную маску. Однако он поправился, и Вера Игнатьевна Мухина слепила с него портрет. За скульптурные портреты полковников Ивана Лукича Хижняка и Бария Абдулловича Юсупова Мухина получила в 1943 году Сталинскую премию второй степени.

В марте 1943 года был тяжело ранен. По излечении, в декабре того же года, назначен командиром 13-го стрелкового корпуса Закавказского фронта. Части корпуса под его командованием прикрывали Черноморское побережье на участке Лазаревское—Батуми.

Хижняк одиннадцать раз был ранен, восемь — контужен. С весны 1942 года воевал с одним лёгким.

С августа 1944 года и до конца войны И. Л. Хижняк — начальник тыла Закавказского фронта.

После войны

В мае 1946 года вышел в отставку. После этого активно занимался военно-патриотической деятельностью, общественным воспитанием подрастающего поколения. За большую общественную работу И. Л. Хижняк неоднократно отмечался Главным Политуправлением Советской Армии и Военно-Морского флота, а также ЦК ВЛКСМ.

Умер 10 августа 1980 года. Похоронен в Москве.

Награды и звания

• Награждён четырьмя Георгиевскими крестами — I, II, III и IV степени.
• Награждён тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Суворова 2 степени, орденом Красного знамени Азербайджанской ССР, именным оружием, золотыми часами от Наркома Обороны и медалями.
• Первый почетный гражданин Ейска и Ейского района, Железноводска. Также Почетным гражданином Хижняка признали более сорока других населённых пунктов СССР, а также различные организации.

Память

• Бюст Хижняка, выполненный известным скульптором Верой Мухиной в 1942 году, хранится в Третьяковской галерее.
• И. Л. Хижняк является автором книги «Годы боевые», в которой упоминается малоизвестный факт Гражданской войны — Ейский десант.
• В РГАЛИ хранятся письма Ивана Лукича Хижняка.

Интересные факты

• В Железноводске Хижняку установлена мемориальная доска с барельефом, где ошибочно указан год его смерти — 1970.
• В 1942 году, будучи тяжело раненным, Иван Лукич был доставлен в Лефортовский госпиталь, где с него, умирающего, скульптор Вера Мухина сняла посмертную маску. Но Хижняк остался жив, а Вера Мухина изваяла в бронзе одну из лучших своих работ — портрет И. Л. Хижняка.
• В 1967 году спичечная фабрика «Маяк» поместила на коробках спичек серию этикеток на тему «Советская скульптура». На одной из этикеток было изображение бюста И. Л. Хижняка работы Мухиной.

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 606—607. — ISBN 5-901679-08-3.

Ссылки

• [voina.su/enc/people/?node=26861&idx_and=ARRAY(0xba76e158)&name=3650&name2=3650&card=31465 Хижняк Иван Лукич]
• [novaderev.ru/article/b_1.html Хижняк Иван Лукич]
• [www.miroslava-folk.ru/Yeisk/history_21 Провалившийся десант]
• [www.vminsk.by/news/26/61174/ Воевал не по шаблону]

Отрывок, характеризующий Хижняк, Иван Лукич

– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».