Хозиков, Иван Владимирович

Иван Владимирович Хозиков<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет кисти неизвестного</td></tr>
Костромской губернатор
1 сентября 1915 — 3 марта 1917
Монарх:	Николай II
Предшественник:	Александр Петрович Мякинин
Преемник:	должность упразднена
Енисейский губернатор
21 января — 1 сентября 1915
Монарх:	Николай II
Предшественник:	Иван Иванович Крафт
Преемник:	Яков Георгиевич Гололобов
Костромской вице-губернатор
— 1914
Монарх:	Николай II
Предшественник:	Александр Николаевич Оболенский
Преемник:	Борис Юрьевич Борх
с 23 августа 1910
Вероисповедание:	православие
Рождение:	усадьба Алексеевка, Лебедянский уезд, Тамбовская губерния, Российская империя
Род:	Хозиковы
Образование:	2-й Московский кадетский корпус
Награды:

Ива́н Влади́мирович Хозиков (12 апреля 1875, усадьба Алексеевка, Тамбовская губерния — после 1917) — костромской губернатор в 1915—1917 годах, камергер.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Тамбовской губернии; родился в усaдьбе Алексеевкa Лебедянского уездa Тaмбовской губернии (село Алексеевское, ныне — село Тележенка Липецкого района Липецкой области). Землевладелец Лебедянского уезда (родовое имение в 278 десятин).

Образование получил во 2-м Московском кадетском корпусе, курс которого окончил в 1895 году.

В 1897 году поступил на службу в канцелярию Липецкого уездного предводителя дворянства. Затем состоял младшим чиновником особых поручений при Тамбовском губернаторе. В 1900 году был назначен земским начальником 2-го участка Липецкого уезда. В 1903 году был избран Лебедянским уездным предводителем дворянства, в каковой должности состоял до 23 августа 1910 года, когда назначен был Костромским вице-губернатором. В 1912 году получил чин статского советника. Бывший товарищ министра внутренних дел В. Ф. Джунковский вспоминал:

Стремоухов недавно только получил Костромскую губернию и еще не успел как следует ознакомиться с ней, но ближайшим помощником у него был вице-губернатор Хозиков, который отлично знал губернию, был в курсе всех дел, отличался удивительной скромностью, работоспособностью и большим тактом.

Среди прочего, Хозиков занимался подготовкой юбилейных торжеств в Костромской губернии по случаю 300-летия дома Романовых и 20 мая 1913 года был пожалован в придворное звание камергера. 21 января 1915 года назначен Енисейским губернатором, а 1 сентября того же года — Костромским губернатором. В 1916 году был произведён в действительные статские советники. В период его губернаторства было учреждено Костромское экономическое общество, открыто Солигaличское реaльное училище. В первые дни Февральской революции призвал население «не нарушать обычного течения жизни, спокойно выжидать событий и помнить, что в настоящее тревожное время всякое нарушение порядка в тылу только на руку врагам».

3 марта 1917 года Постановлением Костромского губернского объединённого комитета общественной безопасности был арестован, после нескольких часов содержания в тюрьме был помещён под домашний арест в губернаторском доме. Спустя некоторое время покинул Кострому. 15 марта указом Временного правительства уволен от службы.

Достоверных сведений о дальнейшей судьбе И. В. Хозикова не найдено. По некоторым данным — эмигрировал, работал водителем такси.

Семья

Отец — Владимир Прокофьевич Хозиков, полковник.

Награды

• Орден Святого Станислава 2-й ст.
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1908)
• медаль «В память 100-летия Отечественной войны 1812 г.»
• медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых»
• Высочайшая благодарность (16 июня 1913)
• Высочайшая благодарность «за снабжение одеждой нижних чинов, уволенных на родину из лечебных заведений» (1916)
• Высочайшая благодарность «за деятельность по постройке Романовской больницы» (1916)
• знак отличия «за труды по землеустройству»

Литература

• Список лиц, служащих по ведомству Министерства внутренних дел 1904 года (исправленный по 15 апреля). Ч. II. — СПб., 1904. — С. 657.
• Список лиц, служащих по ведомству Министерства внутренних дел 1914 года (исправлен по 1 января). Ч. II. — СПб., 1914. — С. 261.
• Белов А. М. [www.rulit.me/books/rukovoditeli-kostromskoj-gubernii-i-oblasti-1778-2009-gg-read-308952-61.html Иван Владимирович Хозиков (12.04.1875 — ?)] // Служение отечеству: Руководители Костромской губернии и области. 1778—2008 гг. — Кострома, 2009. — С. 61-62.
• Зонтиков Н. А. [kostromka.ru/zontikov/romanov/1.php Трехсотлетие дома Романовых в Костроме: Послесловие]. — Кострома, 2012. — (Приложение к альманаху «Кострома глазами императора»).

Отрывок, характеризующий Хозиков, Иван Владимирович

– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.