Холманских, Игорь Рюрикович

Игорь Холманских<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Полномочный представитель Президента Российской Федерации в Уральском федеральном округе
с 18 мая 2012 года
Президент:	Путин Владимир Владимирович
Предшественник:	Куйвашев Евгений Владимирович
Рождение:	29 июня 1969(1969-06-29) (54 года) Нижний Тагил, Свердловская область, РСФСР, СССР
Имя при рождении:	Игорь Рюрикович Холманских
Отец:	Рюрик Степанович Холманских
Мать:	Серафима Васильевна Холманских
Супруга:	Елена Холманских
Дети:	Марина, Александр, Арина
Образование:	Нижнетагильский филиал Уральского политехнического института
Профессия:	инженер-механик колёсных и гусеничных машин
Деятельность:	федеральный государственный гражданский служащий

И́горь Рю́рикович Холма́нских (29 июня 1969, Нижний Тагил, Свердловская область) — полномочный представитель Президента Российской Федерации в Уральском федеральном округе. Действительный государственный советник Российской Федерации 1 класса (2013).

Биография

Родился 29 июня 1969 года в Нижнем Тагиле Свердловской области. Его отец и мать, Рюрик Степанович и Серафима Васильевна, более тридцати лет проработали на «Уралвагонзаводе». Есть единокровный брат Олег, работает врачом в тагильской поликлинике.

Учился в средней школе № 86.

В конце 1980-х годов служил в рядах Вооруженных сил, где приобрёл военную специальность инструктора по вождению БМП-1.

В 1994 году окончил Нижнетагильский филиал Уральского политехнического института, где ему была присвоена квалификация инженера-механика колёсных и гусеничных машин.

Ещё во время учёбы начал работать на «Уралвагонзаводе» грузчиком. После окончания института занимал на «Уралвагонзаводе» должность инженера-механика, затем — начальника участка, заместителя начальника, начальника механосборочного цеха.

С 2006 года работал на том же предприятии в качестве заместителя директора механосборочного завода по производству, заместителя начальника механосборочного производства.

С августа 2011 года занял пост начальника сборочного цеха ОАО «Научно-производственная корпорация „Уралвагонзавод“ имени Ф. Э. Дзержинского». (Цех № 130, сборочное производство танков).

Стал известен во время телемоста с Путиным в декабре 2011 года, когда высказался в поддержку Путина, заявив на всю страну следующее:

Здравствуйте, Владимир Владимирович!

Меня зовут Холманских Игорь. Я начальник сборочного цеха. Хотел спросить Вас про американские ПРО, но есть вопрос, о котором душа болит.

В трудные времена, Владимир Владимирович, Вы приезжали к нам на предприятие и помогли нам. Спасибо Вам за это. Сегодня наш многотысячный коллектив имеет заказы, имеет зарплату, имеет перспективу, и мы очень дорожим этой стабильностью. Мы не хотим возврата назад.

Я хочу сказать про эти митинги. Если наша милиция, или, как сейчас она называется, полиция, не умеет работать, не может справиться, то мы с мужиками готовы сами выйти и отстоять свою стабильность, но, разумеется, в рамках закона.

Спасибо.

Принял активное участие в кампании по выборам президента России 2012 года, поддерживая кандидата Путина. В частности, был одним из организаторов Комитета в поддержку Владимира Путина «Уралвагонзавода», являлся доверенным лицом кандидата в президенты Путина.

Выступал против митингов против фальсификации выборов, проходивших после выборов в Государственную думу 2011 года. Заявлял, что на митинги ходят «„продвинутые“ бездельники, которые присвоили себе право говорить от имени всего народа». Холманских противопоставляет митингующим «горлопанам» сотрудников заводов и фабрик, рабочих и селян, к которым он причисляет и себя, заявляя «мы круглосуточно работаем на наших предприятиях, производим продукцию, которая приносит доход государству» … «нам некогда сидеть в интернете, некогда митинговать, мы работаем».

Несмотря на поддержку Путина, в то же время критиковал мэра Нижнего Тагила Валентину Исаеву, члена «Единой России».

В феврале 2012 года вошел в оргкомитет межрегионального общественно-политического движения (МОПД) «В защиту человека труда», призванного защищать права рабочих за пределами предприятий, а также обеспечивать поддержку курса Владимира Путина и бороться с «неуважаемыми народом» чиновниками. Движение было инициировано уральскими профсоюзами (в частности, руководством федерации профсоюзов Свердловской области), представителями заводов, руководством Свердловского отделения общественной организации предпринимателей «Опоры России». Предполагается, что движение в будущем будет преобразовано в политическую партию.

В марте 2012 года Холманских был избран председателем совета Свердловского регионального отделения МОПД «В защиту человека труда».

18 мая 2012 года президент России Владимир Путин предложил Холманских стать его полпредом в Уральском федеральном округе. В этот же день президентом был подписан указ о назначении.

Женат, отец троих детей.

Классный чин

• Действительный государственный советник Российской Федерации 1 класса (7 октября 2013 года)
• Действительный государственный советник Российской Федерации 2 класса (21 августа 2012 года).

Разное

• Вскоре после объявления о предстоящем назначении на пост полпреда в сети микроблогов Twitter появилось сразу несколько микроблогов, ведущихся якобы И. Р. Холманских. Все они оказались фальшивыми.
• В школьном возрасте стал кандидатом в мастера спорта по шашкам.

Ссылки

• Холманских, Игорь — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [www.ng.ru/politics/2012-05-21/1_attack.html Уральский округ подвергли танковой атаке. Жителям региона не понравилась кадровая находка Владимира Путина, «Независимая газета», 21.05.2012.]

Отрывок, характеризующий Холманских, Игорь Рюрикович

В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.