Храм Святых Сергия Радонежского и Елизаветы (Екатеринбург)
Поделись знанием:
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
| Православный храм | |
Храм в честь преподобного Сергия Радонежского и преподобномученицы Елизаветы
| |
| Страна | Россия |
| Город | Екатеринбург |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Екатеринбургская и Верхотурская |
| Дата основания | 2010 |
| Строительство | 2010—2014 годы |
| Основные даты: 17 апреля 2010 года — Закладка первого камня
8 октября 2014 года — Освящение престола | |
| Состояние | действующий |
Храм в честь преподобного Сергия Радонежского и преподобномученицы Елизаветы — строящийся в настоящее время православный храм в микрорайоне Уралмаш города Екатеринбурга.
Предпосылки строительства
Численность населения микрорайонов Уралмаш и Эльмаш, входящих в состав Орджоникидзевского района Екатеринбурга, превышает 200 тысяч человек. К моменту начала строительства Сергиево-Елизаветинского храма в районе насчитывалось 3-4 храма, включая Храм Рождества Христова, Храм в честь Успения Пресвятой Богородицы и Храм во имя Святой Блаженной Ксении Петербургской. Очевидно, что эти церкви не могли вместить всех желающих, особенно во время Церковных праздников. Инициатором строительства нового храма на Уралмаше выступил приход Рождества Христова. Для получения разрешения на строительство новой церкви общине приход Рождества Христова потребовалось около 19 лет[1]. Из интервью со старостой прихода Еленой Шевченко[2]:
|
Этот храм строится на деньги прихожан нашего прихода. Поскольку православному люду на Уралмаше становится тесно в храме Рождества Христова, мы всем миром просили Аркадия Чернецкого выделить землю под строительство небольшого культового сооружения неподалеку. Таким образом, мы начали стройку в данном месте. Это восемь соток земли на заброшенном стадионе. Нас даже радует, что храм будет находиться рядом со спортсооружениями — колокольным звоном мы будем прославлять победы наших земляков. | 
|
По замыслу архитекторов, Сергиево-Елизаветинский храм-звонница будет одним из самых высоких строений в Екатеринбурге, с колокольней на 15кампанов он поднимется на 74,5 метров[1][3].
История строительства
- 17 апреля 2010 года церковную стройплощадку посетили сразу три архиерея: архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Викентий, архиепископ Тобольский и Тюменский Димитрий, архиепископ Курганский и Шадринский Константин. Они совместно заложили первый камень в основание будущего Сергиево-Елизаветинского храма и отслужили молебен[2]. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл на церемонию закладки первого камня не прибыл вопреки первоначальным заявлениям[4][5]. В качестве причины была обозначена недостаточная безопасность на строительной площадке[2][6].
- В течение лета 2010 года был вырыт котлован, и началось обустройство цокольного этажа[7].
- 20 апреля 2011 года: ведется обустройство нижнего технического этажа. Здание выполняется двухъярусным, и это необходимость: цоколь намного шире самого храма, конструкция которого не вместила бы вспомогательные помещения. Поэтому и воскресная школа, и библиотека, и ризница будут расположены в цоколе. Кроме того, уже заказаны купола, кресты и необычный 19-метровый шпиль[3].
- 18 октября 2011 года: строительство храма-колокольни близится к завершению. Ведётся подготовка к поднятию на церковь куполов и крестов, установке колоколов[1].
- 20 апреля 2012 года: храм поднят на высоту 35 метров. Вместе с крестом на высоком шпиле, который будет установлен ближе к лету этого года, храм возвысится над Екатеринбургом на 74 метра[8].
- 4 июля 2012 года: строительные работы стремительно подходят к завершению. Полностью закончена кладка кирпичной коробки, подведено электроснабжение. Первый ярус колокольни готов для совершения звона, 1 июня туда были подняты 12 колоколов, самый крупный из которых весит 1140 кг. Активно ведутся штукатурные работы[9].
- 28 декабря 2012 года: Один из крестов, ранее освящённых митрополитом Екатеринбургским и Верхотурским Кириллом, был водружён на своём месте на куполе алтарной части[10].
- 8 октября 2014 года: Митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл совершил чин великого освящения храма.[11].
Напишите отзыв о статье "Храм Святых Сергия Радонежского и Елизаветы (Екатеринбург)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [orthodox-newspaper.ru/events/at18920 На Уралмаше близится к завершению строительство 75-метрового храма-колокольни]
- ↑ 1 2 3 [www.lenta66.ru/print/59943/ Лента66.ру. Храм-колокольню начали строить на Уралмаше]
- ↑ 1 2 [orthodox-newspaper.ru/events/at16988 Быстрыми темпами строится Сергиево-Елизаветинский храм-колокольня на Уралмаше]
- ↑ [www.ngzt.ru/magazines/ng/2010/n10/nuzhny_li_nam_novye_khramy Наша Газета. Нужны ли нам новые храмы?]
- ↑ [kp.by/online/news/634919/ Комсомольская Правда. В Екатеринбург сразу после Пасхи приедет Патриарх Московский и всея Руси Кирилл]
- ↑ [www.uralweb.ru/news/n357123.html UralWeb.ru На стадионе «Уралмаш» началось строительство храма-колокольни]
- ↑ [orthodox-newspaper.ru/events/at14544 Православная Газета. Архиепископ Викентий совершил молебен на месте строительства Сергиево-Елизаветинской церкви на Уралмаше]
- ↑ [orthodox-newspaper.ru/events/at19798 Православная Газета. В день двухлетия закладки нового екатеринбургского храма был совершен молебен]
- ↑ [orthodox-newspaper.ru/events/at20180 Православная Газета. Глава Екатеринбурга посетил стройплощадку нового храма]
- ↑ [orthodox-newspaper.ru/events/at21256 Православная Газета. Первый крест увенчал купол нового храма на Уралмаше]
- ↑ [ekaterinburg-eparhia.ru/index.php/9-news/1456-v-god-700-letiya-so-dnya-rozhdeniya-prepodobnogo-sergiya-radonezhskogo-i-150-letiya-so-dnya-rozhdeniya-prepodobnomuchenitsy-velikoj-knyagini-elisavety-feodorovny-na-uralmashe-osvyashchen-sergie-elisavetinskij-khram В год 700-летия со дня рождения преподобного Сергия Радонежского и 150-летия со дня рождения преподобномученицы великой княгини Елисаветы Феодоровны на Уралмаше освящен Сергие-Елисаветинский храм]
|
Это заготовка статьи о христианском церковном здании. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Храм Святых Сергия Радонежского и Елизаветы (Екатеринбург)
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
