Хундризер, Эмиль
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Эми́ль Ри́хард Хундри́зер (нем. Emil Hundrieser; 13 января 1846, Кёнигсберг — 30 января 1911, Берлин) — немецкий скульптор.
В 1865—1868 годах Хундризер обучался в Прусской академии художеств в Берлине и работал впоследствии в мастерской своего учителя скульптора Рудольфа Зимеринга. На творчество Эмиля Хундризера также оказал влияние Рейнгольд Бегас.
Прежде чем окончательно обосноваться в Берлине, Хундризер много путешествовал по Франции, Бельгии и Австрии.
В 1892 году Хундризер был принят в члены Прусской академии художеств, а в 1895 году получил звание её профессора. Хундризер создавал преимущественно статуи для площадей и крупных зданий.
Сын Эмиля Хундризера Ганс Хундризер также стал скульптором.
Основные работы
- Рельеф «Рейн-Майн» на главном фасаде Старой оперы во Франкфурте-на-Майне, 1880
- Мемориал Мартина Лютера в Магдебурге , 1886
- Проект мемориала кайзера Вильгельма I «Немецкий угол», 1893
- «Беролина», первоначально в гипсе на Потсдамской площади, затем на Александерплац в Берлине, 1894, во время Второй мировой войны утрачена
- Прометей (фонтан), Берлин, 1901
- Конная статуя кайзера Вильгельма I в Бад-Франкенхаузен-Кифхойзер, 1896
- Бюст Якоба Гримма, музей в Хальденслебене
- Мраморная статуя королевы Луизы в Бад-Пирмонт
- Памятник канцлеру Отто фон Бисмарку в Любеке, 1903
- Четыре аллегорические фигуры для моста в Магдебурге
- Символические фигуры четырёх континентов (Европа, Азия, Африка, Америка) на крыше (утрачены после Второй мировой войны) и две фигуры львов из песчаника на лестнице (сохранились) Кёнигсбергской фондовой биржи, 1875
Напишите отзыв о статье "Хундризер, Эмиль"
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Эмиль Хундризер - [rslib.koenig.su/kray/milovsky-gallery/album.php?PAGE_NAME=detail&SECTION_ID=463&ELEMENT_ID=3795 Эмиль Хундризер на сайте Калининградской областной научной библиотеки]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 25 марта 2012 года. |
Отрывок, характеризующий Хундризер, Эмиль
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
