Хюсен, Торстен

Торстен Хюсен
Torsten Husén
Дата рождения:	1 марта 1916(1916-03-01)
Место рождения:	Лунд, Швеция
Дата смерти:	2 июля 2009(2009-07-02) (93 года)
Страна:	Швеция
Научная сфера:	педагогика, психология
Место работы:	Стокгольмский университет
Альма-матер:	Лундский университет

То́рстен Хюсе́н (швед. Torsten Husén; 1 марта 1916 года, Лунд — 2 июля 2009 года) — шведский педагог и психолог.

Биография

Родился в городе Лунд (Южная Швеция) в семье управляющего лесопилкой Юхана Хюсена и его жены Бетти Хюсен, урожденной Правитц. Среднее образование получил, окончив гимназию в городе Векшё. В 1935 году поступил в Лундский университет, где изучал математику, литературу, историю и психологию.

Работа в Швеции

После окончания университета Хюсен занимался психологическими исследованиями. В 1944 году он защитил докторскую диссертацию, посвященную изучению подросткового возраста, в основе которой лежало масштабное тестирование и анкетирование примерно 1000 молодых людей в возрасте от 17 до 20 лет.

Начиная с 1944 года Хюсен занимался разработкой психологических тестов в интересах вооруженных сил. С 1944 по 1951 год он работал старшим психологом военного ведомства. Т. Н. Постлтуэйт называет его отцом шведской военной психологии.

В 1938 году в городе Мальмё тестированием 10-летних детей началось лонгитюдное исследование, в рамках которого была предпринята попытка оценить влияние школьного образования на развитие интеллекта. Хюсен активно участвовал в проведении этого исследования и осмыслении его результатов. Один из основных выводов указывал на то, что избирательное (селективное) среднее школьное образование не поддерживает развития многочисленных талантов, представленных в обществе. Этот вывод имел широкий резонанс и сыграл свою роль в политических дискуссиях о будущем образования.

В 1953 году Хюсен становится профессором педагогики и педагогической психологии в Стокгольмском университете, в 1956 году — профессором педагогических исследований (первым в Швеции). На этом месте он участвовал в реализации многочисленных исследовательских проектов, среди которых сопоставление моделей селективного и всеобщего образования; анализ образовательных потребностей как основы реформы учебных планов; проблема однородности классов и числа учеников в них. Особое место занимает исследование проблемы взаимодействия исследователей с политическими деятелями, науки и политики. В 1982 году Хюсен достиг пенсионного возраста и стал почетным профессором, что, однако, совсем не снизило его исследовательской активности.

Международная деятельность

Результаты исследований Хюсена и его коллег публиковались не только на шведском, но и на английском языке и были широко известны за пределами Швеции. Возглавляемая Хюсеном группа исследователей тесно взаимодействовала с иностранными коллегами, а в 1958 году приняла решение о слиянии с образованной незадолго до того Международной ассоциацией по оценке образовательных достижений (International Association for the Evaluation of Educational Achievement, IEA). В 1962 году Хюсен стал главой IEA и занимал этот пост вплоть до 1978 года. В 1970 году ассоциация организовала международный семинар в городе Гренна с участием представителей 23 стран, результаты работы которого оказали заметное влияние на развитие учебных программ во многих странах.

В 1960—1980-х годах IEA провела масштабный международный мониторинг образования, оценив не только количество выпускников средних учебных заведений, но также и качество их подготовки. Достижения учащихся были оценены в терминах знаний, навыков и сформированных ценностей. Эти исследования стали предшественниками проводящихся ассоциацией начиная с 1995 года исследований качества математического и естественнонаучного образования (TIMSS), фактически задав стандарты такого рода исследований.

Международная деятельность Хюсена не ограничивалась рамками IEA.

• С 1971 по 1981 год он возглавлял правление Международного института образовательного планирования (HEP) в Париже.
• Преподавал в Институте гуманитарных исследований в городе Аспен (Колорадо, США).
• Работал в Центре исследований в области наук о поведении в Стэнфордском университете.
• Был членом правления Института образовательных исследований имени Макса Планка (Берлин, Германия).
• Был основателем и председателем (с 1986 по 1998) Международной академии образования.

В 1980—1990-е годы под редакцией Хюсена выходят два издания Международной энциклопедии образования (первое, 10-томное, в 1980—1985 годах; второе, 12-томное, в 1993 году).

Вклад в науку

Торстен Хюсен всю жизнь отличался завидным трудолюбием и способностью концентрироваться на поставленных задачах, преодолевая любые преграды. Это нашло своё отражение как в многочисленных масштабных исследованиях, проведенных лично Хюсеном и его командой или под его общим руководством, так и в объемности оставленного им теоретического наследия. Всего им написано 55 книг и около 1500 статей.

Интересы ученого были весьма разнообразны. Будучи знатоком психологии восприятия и психофизиологии, владея несколькими иностранными языками и прекрасной методологией исследования Хюсен с опорой на многочисленные шведские и иностранные источники, а также практические исследования провел фундаментальную работу по описанию подросткового возраста. Разрабатывая тесты для военного ведомства, он создал тест интеллектуального развития совершеннолетних индивидов. Опираясь на накопленный опыт, он исследовал взаимосвязь социального окружения, уровня интеллекта и успешности школьного обучения. Эти работы оказали заметное влияние на дискуссии об образовании в Швеции и за её пределами.

В 1950-е годы Хюсен исследует историю начального образования в Швеции и различные подходы к обучению правописанию, привлекая также данные современных на то время психологических исследований в области обучения орфографии. Другим направлением его работы в это время становится изучение роли природного и социального компонентов в становлении личности. Для этого ученый использует интересный подход, анализируя данные о способностях, школьных достижениях, склонностях и пр. у пар близнецов.

Новым приложением исследовательского таланта Хюсена в конце 1950-х — 1960-х годах становится исследование взаимодействия и взаимного влияния работ исследователей и действий политических деятелей. К рассмотрению этой темы его подтолкнула проводимая в Швеции реформа образования, в основу которой были положены результаты ряда исследований, полученных Хюсеном и его учениками.

Исследовательский стиль Хюсена характеризовала многоаспектность. Занимаясь сравнительно частной проблемой образования, он умел обратиться к психологическим, социальным и экономическим исследованиям, в результате чего в теме открывались совершенно новые, подчас неожиданные стороны.

Сочинения

• Husén T. Adolescensen: undersökningar rörande manlig svensk ungdom i åldern 17-20 år. — Stockholm: Almqvist & Wiksell, 1944.
• Husén T. Predictive Value of Intelligence Test Scores. — Stockholm: Almqvist & Wiksell, 1950.
• Husén T. Psychological Twin Research. — Stockholm: Stockholm University Press, l959.
• Husén T. International Study of Achievement in Mathematics I—II. — New York: John Wiley, 1967.
• Husén T. Talent, Opportunity and Career. — Stockholm: Almqvist & Wiksell, 1969.
• Husén T. Talent. Equality and Meritocracy. — The Hague: Nijhoff, 1974.
• Husén T. The School in Question. — London: Oxford University Press, trans. into eleven languages, 1979.
• Husén T., Kogan, M. Educational Research and Policy. — Oxford: Pergamon Press, 1984.
• Husén T. The Learning Society Revisited. — Oxford: Pergamon Press, 1986.
• Husén T. Education and the Global Concern. — Oxford: Pergamon Press, 1990.
• Husén T., Tuijnman A., Halls, W.D. Schooling in Modern European Society: A Report of the Academia Europaea. — Oxford: Pergamon Press, 1992.
• Husén T. The Role of the University: A Global Perspective. ed. and author. — Paris: UNESCO, 1994.

Литература

• Постлтуэйт Т. Н. Торстен Хюсен (1916—2009) // Пятьдесят современных мыслителей об образовании: От Пиаже до наших дней. — М.: ИД Высшей школы экономики, 2012. — С. 163—176. — ISBN 978-5-7598-0829-9
• The International Who’s Who 2001. / 64th edition. — L.: Europa Publications, 2000. — Р. 724. [torstenhusen.com/files/TH-WhosWho-2001.pdf]

Отрывок, характеризующий Хюсен, Торстен

К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».