Цёрох, Григорий
| Григорий Цёрох Grzegorz Cioroch | ||
| ||
|---|---|---|
| 13 мая 2001 года — 14 июля 2004 года | ||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | |
| Предшественник: | нет | |
| Преемник: | о. Николай Дубинин | |
| Рождение: | 13 февраля 1962 Стараховице | |
| Смерть: | 14 июля 2004 (42 года) | |
| Принятие священного сана: | 25 июня 1988 года | |
| Принятие монашества: | 7 сентября 1986 года | |
Григорий Цёрох (польск. Grzegorz Cioroch; 13 февраля 1962 года — 14 июля 2004 года) — польский католический священник-францисканец (O.F.M.Conv), сыгравший видную роль в возрождении Католической церкви в России в 1990—2000 годах. Первый глава Российской генеральной кустодии ордена францисканцев-конвентуалов. Основатель Российского издательства францисканцев. Инициатор издания и председатель редакционно-издательского совета русскоязычной Католической энциклопедии[1].
Родился 13 февраля 1962 года в городе Стараховице, Польша. В юности вступил во францисканский орден. 7 сентября 1986 года принёс вечные монашеские обеты. 25 июня 1988 года рукоположен в священники. Обучался философии и богословию в Польше, затем в Папском Восточном институте в Риме. В период обучения проявлял большой интерес к восточнохристианской традиции, в совершенстве овладел русским языком. В 1993 году защитил в Папском Восточном институте докторскую диссертацию по теологии, темой диссертации была история и богословие праздника Успения Богородицы в православной традиции[1].
В 1993 году по приглашению архиепископа Тадеуша Кондрусевича прибыл в Россию. Преподавал в семинарии Мария — Царица Апостолов, один из основателей московской общины францисканцев. В 1995—2001 годах был настоятелем московского монастыря Святого Франциска[1].
В 1994 году Цёрох основал издательство францисканцев, которое за период 1994—2014 годов выпустило почти 200 наименований книг христианской тематики[2]. В сентябре 1996 года возглавил редакционно-издательский совет русскоязычной Католической энциклопедии. По словам Апостольского нунция в России Ивана Юрковича «о. Григорий Цёрох … буквально душой и телом посвятил себя этому делу»[3]. В должности секретаря литургической комиссии архиепархии Божией Матери занимался подготовкой Римского миссала и Требника на русском языке. Ввёл традицию ежегодной установки рождественского вертепа около Собора Непорочного Зачатия в Рождественское время.
21 февраля 2001 года францисканские общины России были объединены во вновь основанную Российскую генеральную кустодию св. Франциска Ассизского, 13 мая 2001 года Григорий Цёрох был избран первым главой кустодии. Этот пост он занимал до конца жизни, руководя общинами российских францисканцев[1].
14 июля 2004 года Григорий Цёрох трагически погиб в автокатастрофе около белорусского Бреста, возвращаясь на машине из Польши в Москву[4]. Похоронен в польском монастыре Непокалянув, основанном святым Максимилианом Кольбе. Его преемником на посту генерального кустода стал о. Николай Дубинин[5], а преемником на посту главы редакционно-издательского совета Католической энциклопедии историк В. Л. Задворный.
Напишите отзыв о статье "Цёрох, Григорий"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 «Цёрох, Григорий» //Католическая энциклопедия. Т.5. Изд. францисканцев, М.:2013, ст. 158—160
- ↑ [www.edit.francis.ru/index.php Сайт издательства францисканцев]
- ↑ [nuntius.ru/nuncio.files/vystupy_2011/vyst_nuova_europ_011.htm Интервью нунция И. Юрковича на сайте Апостольской нунциатуры в России]
- ↑ [oldsite.radonezh.ru/main/getprint/1905.html Глава российского католического Ордена францисканцев погиб в автокатастрофе]
- ↑ [www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=3&id=1899&print=1 Кустодию отцов-францисканцев в России возглавил россиянин]
Литература
- Цёрох, Григорий // Католическая энциклопедия. — Т. 5. — М.: Изд. францисканцев, 2013. — С. 158—160.
Отрывок, характеризующий Цёрох, Григорий
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
