Шумский, Яков Данилович

Яков Данилович Шумский
Портрет 1760 года
Дата рождения:	1732(1732)
Дата смерти:	1812(1812)
Профессия:	актёр, оперный певец, театральный режиссёр
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Годы активности:	1750—1785
Театр:	Русский для представления трагедий и комедий театр

Яков Данилович Шумский (1732—1812) — русский актёр, оперный певец (баритон), комик, один из первых русских профессиональных артистов на русской сцене. Соратник Фёдора Волкова по созданию первого русского театра в Ярославле в конце 1740-х годов.

Биография

Малоросс по происхождению, Шумский сперва собирался сделаться цирюльником, но, попав как-то раз в Ярославле в театр Ф. Г. Волкова, был так поражён всем виденным на сцене, что сделался горячим поклонником сценического искусства и вскоре изъявил даже желание вступить в число актёров. Волков охотно принял его в свою труппу, так как сразу заметил в нём выдающийся комический талант. Уже в первый год (1751) своей сценической карьеры Шумский сыскал широкую популярность у ярославской публики. Особенно нравился он ей в роли слуги Карпа двухактной комедии Ф. Волкова «Суд Шемякин».

В следующем 1752 году Волков со всей своей труппой был вызван в Петербург, где 18 марта исполнил во дворце сумароковскую трагедию «Хорев». После этого спектакля, в котором принимал участие также и Шумский, последний был, по повелению императрицы Елизаветы Петровны, вместе с Гавриилом и Григорием Волковыми, Дмитревским и Поповым, помещён в 1-ю роту Сухопутного кадетского шляхетского корпуса «для необходимого театральным артистам обучения словесности, иностранным языкам и гимнастике». В корпусе образованием молодого артиста руководил известный П. И. Мелиссино, под наблюдением которого Шумский много занимался. Впрочем, эти занятия нисколько не мешали ему участвовать в придворных спектаклях, которые изредка давались труппой Волкова.

Четыре года спустя, когда учреждён был Российский театр (первый из императорских театров), Шумский оставил кадетский корпус и с этих пор выступал почти в каждом спектакле. В начале марта 1759 года Шумский был командирован в качестве помощника Ф. Волкова в Москву для постановки там публичных русских спектаклей. По прибытии в Москву им удалось быстро сформировать труппу и уже в середине апреля того же года открыть театр. Конечно, главными персонажами были Ф. Волков и Шумский.

Возвратившись в следующем году в Петербург, Шумский стал так же часто, как и раньше, появляться на сцене, по-прежнему привлекая к себе симпатии публики своим выдающимся комическим талантом. В течение своей дальнейшей 25-летней сценической деятельности Шумский создал целый ряд удачных ролей, играл как в классических драмах известных европейских драматургов, так и в первых пьесах русских литераторов. Особенно хорош был в роли «Созия» в комедии «Амфитрион» и в роли Еремеевны (первый исполнитель) в фонвизинской комедии «Недоросль». Среди других ролей: Эктор («Игрок» Реньяра), Скапин («Скапиновы обманы» Мольера, 1757), Валентин («Менехмы, или Близнецы» Реньяра, 1763).

Вёл педагогическую и режиссерскую работу; в 1760-х годах руководил спектаклями в Шляхетском корпусе, где размещалась актёрская школа.

Выступал в операх. Первый исполнитель партий: Афанасия («Несчастие от кареты» на текст Княжнина, музыка Пашкевича); Крестьянина («Санкт-Петербургский гостиный двор» Матинского); Ивана («Два охотника»); Анкудина («Мельник — колдун, обманщик и сват» текст Аблесимова с музыкой в переработке Соколовского). Среди партнёров — А. М. Михайлова, И. П. Петров.

Его женой стала партнёрша по сцене, одна из первых русских профессиональных актрис Ольга Ананьина.

По выходе в отставку в 1785 году Шумский уже редко появлялся на сцене, хотя и прожил ещё очень долго. Год смерти Шумского не известен, но в 1811 году К. Аксаков как-то раз встретил его у другого знаменитого артиста Я. Е. Шушерина.

Оценка творчества

Талант Шумского был исключительный; в игре его было так много жизненности, что несмотря на рутину ложноклассицизма, господствовавшего тогда на сцене, ему удавалось создавать яркие типы и характеры. Биограф Фонвизина князь Вяземский влиянию игры Шумского в значительной мере приписывает самое появление комедий этого писателя. Князь Шаховской, вдохновленный игрой Шумского, написал водевиль «Актёр на родине», в котором Шумский является главным действующим лицом. Шумский выведен и в водевиле Хмельницкого «Актёры между собой, или Первый дебют актрисы Троепольской».

[bookz.ru/authors/avtor-neizvesten-3/theatre_encicl/page-735-theatre_encicl.html СТЭ] о Якове Шумском:

«Обладая большим самобытным комедийным дарованием, Ш. смело преодолевал на придворной сцене условности классицизма. „… Его талант был чистый инстинкт или, пожалуй, вдохновение“, — писал С. Т. Аксаков („Я. Е. Шушерин и современные ему театральные знаменитости“ в кн.: Собр. соч., т. 2, 1955, с. 388). <…>Д. И. Фонвизин восторженно отзывался об его исполнении роли слуги, выдающего себя за модного франта-дворянина в пьесе „Генрих и Пернилла“ Гольберга (1760). Одобрение автора получило также исполнение Ш. роли преданного, честного слуги Василия в пьесе „Мот, любовью исправленный“ Лукина. Лучшая роль Ш. — Созий в комедии „Амфитрион“ Мольера (1761)».

По определению «Энциклопедического словаря»:

«Вплоть до конца XVIII в. занимал на петербургской сцене место первого комика».

Источники

• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=131745 Шумский Яков Данилович] // Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• [bookz.ru/authors/avtor-neizvesten-3/theatre_encicl/page-735-theatre_encicl.html СТЭ]

Отрывок, характеризующий Шумский, Яков Данилович

– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]