Эвандр (мифология)
Эвандр, Евандр (лат. Euandros, др.-греч. Εὔανδρος «хороший человек») — в древнеримской мифологии[1] герой, сын Гермеса и аркадской нимфы, дочери Ладона. Его мать называли Фемида, Феспиода и Кармента[2]. В юности встречался с Приамом и Анхисом[3].
За 60 лет до Троянской войны выселился из аркадского города Паллантия, в царствование Фавна прибыл на место будущего Рима и назвавший холм, на котором он поселился, по имени своей родины Палациумом (Палатинском холм). Согласно Павсанию, он стоял во главе отряда из Паллантия, послан для вывода колонии и основал город на берегу Тибра, отсюда название Палатин[4]. Его статуя была в Паллантии[5].
Он научил обитавших здесь аборигенов Лация письменам и музыке и учредил в честь Пана праздник Луперкалий. По различным авторам, он принёс буквы из Аркадии в Италию, где его мать Кармента переделала их в латинские[6], научил аборигенов письменности[7]. Научил аборигинов сеять и запряг быков[8].
По другим версиям, он был либо сыном Эхема и Тимандры[9]; либо внуком Палланта, и убил своего отца по наущению матери[10].
По ещё одному сказанию, Евандр — сын Никостраты (у римлян Карменты), оказал гостеприимство Гераклу, гнавшему быков Гериона[11]. Воздвиг алтарь Гераклу и принес ему в жертву телку[12]. Этот алтарь и храм Геракла сгорели в 64 г н. э.[13].
По толкованию Швеглера («Rom. Gesch.» I, 354—83), Евандр — не что иное, как греческий перевод латинского Faunus, а Пан, Фавн, Луперк и Евандр — одно и то же божество.
Некоторые исследователи видят в мифе об Эвандре отражение микенской колонизации Лация в XIII веке до н. э..
Напишите отзыв о статье "Эвандр (мифология)"
Литература
- Маяк, И. Л. Рим первых царей: Генезис римского полиса. М., 1983. С. 82—83.
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.655, Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.568
- ↑ Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 31, 3
- ↑ Вергилий. Энеида VIII 157—168
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VIII 43, 2
- ↑ Павсаний. Описание Эллады VIII 44, 5
- ↑ Гигин. Мифы 277
- ↑ Тацит. Анналы XI 14
- ↑ Аврелий Виктор. Происхождение римского народа 5, 4
- ↑ Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VIII 130 // Гесиод. Полное собрание текстов. М., 2001. С.101, 143
- ↑ Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VIII 51 // Маяк И. Л. Рим первых царей. М., 1983. С.68; Первый Ватиканский мифограф I 69, 2
- ↑ Страбон. География V 3, 3 (стр.230)
- ↑ Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 40, 2
- ↑ Тацит. Анналы XV 41
|
Это заготовка статьи по античной мифологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Эвандр (мифология)
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
