Герштейн, Эмма Григорьевна
Поделись знанием:
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
(перенаправлено с «Эмма Герштейн»)
| Э́мма Григо́рьевна Герште́йн | |
 За работой. Октябрь 1999 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
литературоведение |
| Жанр: | |
| Язык произведений: | |
| Премии: | |
Э́мма Григо́рьевна Герште́йн (12 (25) октября 1903, Двинск, Российская империя — 29 июня 2002, Москва, Российская Федерация) — русский советский литературовед[2], автор трудов по творчеству М. Ю. Лермонтова; мемуаристка.
Биография
Родилась в семье московского врача-хирурга Григория Моисеевича Герштейна (1870—1943) и Изабеллы Евсеевны Групп (1874—1961). Окончила Двинскую гимназию, факультет общественных наук МГУ им. М. В. Ломоносова по отделению языка и литературы (1924). В 1920-х годах её отец работал главным врачом московской больницы имени Семашко, после — профессором-консультантом Кремлёвской больницы.
В конце 1930-х при поддержке Б. М. Эйхенбаума занялась литературоведением. В 1940 разбирала рукописные фонды Литературного, Исторического музеев. Библиотеки имени Ленина, а в 1946 году — ЦГАЛИ. С середины 1940-х годов работала в редакции «Литературного наследства».
В 1920-х годах судьба свела её с семьей Мандельштамов. Там она познакомилась с Анной Ахматовой, Львом Гумилёвым, Мариной Цветаевой, Борисом Пастернаком, Николаем Харджиевым, Марией Петровых, с другими литераторами и учёными. Изданные в 1998 году «Мемуары» Э. Герштейн представили жизнь её знаменитых современников.
Член Союза писателей СССР (1965). Лауреат премий Малый Букер премии[3] и Антибукер[4] (1998, «Мемуары»).
Похоронена на Ваганьковском кладбище[5]
Произведения
- Герштейн Э. Г. Мемуары. — СПб.: ИНАПРЕСС, 1998. — 528 с. — 4000 экз. — ISBN 5-87135-060-7.
- Герштейн Э. Г. Мемуары. — М.: Захаров, 2002. — 762 с. — ISBN 5-8159-0205-5.
- Герштейн Э. Г. Новое о Мандельштаме. Главы из воспоминаний. О. Э. Мандельштам в воронежской ссылке (по письмам С. Б. Рудакова). – Paris: Atheneum, 1986. – 318 p. – ISBN 2-906141-02-X
Литературоведение
- Герштейн Э. Г. Судьба Лермонтова. — М.: Советский писатель, 1964.
- Герштейн Э. Г. Судьба Лермонтова. Издание второе, исправленное и дополненное. — М.: Художественная литература, 1986. — 351 с.
- Герштейн Э. Г. Герой нашего времени М. Ю. Лермонтова. — М.: Художественная литература, 1976. — 128 с. (Массовая историко-литературная библиотека).
- Герштейн Э. Г. Память писателя: Статьи и исследования 30-90-х годов. — СПб.: ИНАПРЕСС, 2001. — 663 с. (Писатель и литература).
Напишите отзыв о статье "Герштейн, Эмма Григорьевна"
Примечания
- ↑ [www.guelman.ru/slava/little_booker/index.html Премия "Малый букер"]. Проверено 29 марта 2013. [www.webcitation.org/6FdFiq0RJ Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
- ↑ Чупринин С. И. Новая Россия: мир литературы: Энциклопедический словарь-справочник: В 2 т. Т. I: М. Вагриус, 2003. С. 328.
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/148331 «КоммерсантЪ»] №88 (1973), 19.05.2000 года
- ↑ [www.uni-potsdam.de/u/slavistik/zarchiv/1298wc/n238h12.htm «Независимая газета»] №238 (1809) от 22 декабря 1998 года
- ↑ В связи с тем, что Э. Г. Герштейн кремировали в Митинском крематории и прощание с ней проходило там, в СМИ появились неверные утверждения о том, что и прах захоронен в Митино — см. [proritual.ru/index.php?lang=1&id=432], [www.gorod.lv/kto_estj_kto/195/Герштейн_Эмма_Григорьевна], [www.vremya.ru/2002/118/10/24754.html Время новостей, № 117]. Однако урна с прахом была захоронена на 43-м участке Ваганьковского кладбища — см. [bozaboza.narod.ru/gershteyn.html фотографию захоронения].
Ссылки
- [magazines.russ.ru/authors/g/gershtejn/ Эмма Герштейн] в «Журнальном зале».
- [mlis.fobr.ru/science/istorlit/process/gershtein/ Герштейн Э. Роман «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова (полный текст)].
- [www.slovopedia.com/2/195/218509.html Эмма Григорьевна Герштейн] // Большой энциклопедический словарь
- В. Глоцер. [www.rvb.ru/mandelstam/m_o/gershtein.html Эмма Григорьевна Герштейн (некролог)] // «Литературная газета», 2 — 8 июля 2002.
- А. Покровский. [www.novayagazeta.ru/data/2002/47/07.html Умерла Эмма Григорьевна Герштейн] // НГ, № 47 (2002).
- Р. Фрумкина. [trv-science.ru/2010/09/14/zhizn-vopreki-o-memuarax-emmy-gershtejn/ Жизнь вопреки (о «Мемуарах» Эммы Герштейн)] // «Троицкий вариант» № 62 (2010), c. 10.
Отрывок, характеризующий Герштейн, Эмма Григорьевна
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
Категории:
- Родившиеся 25 октября
- Родившиеся в 1903 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Даугавпилсе
- Умершие 29 июня
- Умершие в 2002 году
- Умершие в Москве
- Писатели по алфавиту
- Родившиеся Даугавпилс
- Литературоведы России
- Литературоведы СССР
- Лауреаты Букеровской премии
- Лермонтоведы
- Окружение Мандельштама
- Похороненные на Ваганьковском кладбище
- Выпускники факультета общественных наук МГУ
- Члены Союза писателей СССР
- Лауреаты премии «Антибукер»
- Мемуаристы СССР
