Борев, Юрий Борисович

Юрий Борисович Борев
Место рождения:	Харьков, УСРР, СССР
Научная сфера:	проблемы эстетики, культурологии, теории и истории искусства и литературы, методологии критики, семиотики и герменевтики искусства, рецептивной эстетики, риторики, поэтики, аксиологии
Место работы:	ИМЛИ РАН
Альма-матер:	Литературный институт им. А. М. Горького
Известен как:	Автор монографии «Эстетика» которая была издана 23 раза, общим тиражом более 1 млн экземпляров (6 изданий на русском языке, и 16 изданий на английском, китайском, болгарском, армянском, грузинском, эстонском, латышском и других языках).

Ю́рий Бори́сович Бо́рев (28 мая 1925, Харьков, УСРР, СССР) — советский и российский литератор, критик, прозаик, доктор филологических наук, заведующий отделом теории ИМЛИ Российской академии наук, профессор Академии архитектуры Московского архитектурного института, действительный член Международной ассоциации эстетиков, академик и президент Независимой академии эстетики и свободных искусств. Член Московской городской организации Союза писателей России и Союза кинематографистов. Главный редактор журнала «Академические тетради». В прошлом — академик Нью-Йоркской академии наук (подал в отставку в знак протеста против бомбардировок Югославии). Почетный академик Академии художеств РФ.

Автор более чем 550 научных статей и около 50 монографий по проблемам эстетики, культурологии, теории и истории искусства и литературы, методологии критики, семиотики и герменевтики искусства, рецептивной эстетики, риторики, поэтики, аксиологии. Ему принадлежит авторство термина «интеллигентский фольклор». Работы Ю. Б. Борева вышли на 41 языках.

Биография

Юрий Борев родился в Харькове, сын Бориса Борева (1900 г. р.), коммуниста с 1918 года. Оба родителя участвовали в гражданской войне. Борис Борев в начале 1930-х годов заведовал кафедрой философии Харьковского университета, был профессором ВУАМЛИНа («Всеукраинская ассоциация марксистско-ленинских научных институтов») и главным редактором «Партиздата» Украины.

В 1945 году Юрий Борев окончил Литературный институт в Москве. Как пишет Борев в «Автобиографии», его учителями были эстетик В. Ф. Асмус, логик П. С. Попов, философ М. А. Дынник, лингвист А. А. Реформатский, фольклорист С. К. Шамбинаго. В 1947 году Борев стал участником Всесоюзного совещания молодых писателей. Учился в Московском авиационном институте. С 1956 года работает в Институте мировой литературы АН СССР (ИМЛИ РАН), где около 10 лет заведовал отделом теории литературы. Получил профессиональное признание своими трудами по эстетике, концепции личности в искусстве. Исследователь и собиратель фольклора. Ввёл в обиход термин «интеллигентский фольклор». Юрий Борев так обосновал свой термин:

В тоталитарных обществах, где интеллигенция не могла доверить бумаге свой жизненный опыт, возник целый пласт культуры — интеллигентский фольклор, дающий альтернативную по отношению к созданной документами картину истории.

«Сталиниада»

Книга Юрия Борева «[antology.igrunov.ru/authors/borev/staliniada.html Сталиниада]» издана впервые в Польше, а в России, по утверждению самого Борева, была запрещена, хотя первое издание этой работы в СССР было выпущено издательством «Советский писатель» в 1990 году. Претерпела семь изданий на русском языке, а также на немецком, итальянском, японском, польском, болгарском, сербском и др., общим тиражом около 2 млн экземпляров.

Слух как форма информации

Вот образчики «интеллигентского фольклора», собранного Боревым:

Ленин говорил: «В партии только три настоящих коммуниста: Ульянов, Ленин и я».

<…>

На вопрос анкеты об образовании Ежов отвечал: «Незаконченное низшее».

<…>

Демократы отобрали у коммунистов все привилегии и взяли себе.

<…>

 — За что сидишь?

 — За болтливость: рассказывал анекдоты. А ты?

 — За лень. Услышал анекдот и думаю: завтра сообщу, а товарищ не поленился.

<…>

Сталин посмотрел «Отелло». Руководство театра спросило его мнение. Он подумал и сказал: «А этот — как его? — Яго — неплохой организатор».

<…>

Однажды Сталин проснулся от тишины: он не слышал привычно­го топота сапог, но ощущал, что кто-то ходит по квартире. Он на­щупал наган, всегда лежавший под подушкой, но увидел знако­мую фигуру денщика. Сталин по­жаловался Берии:

 — Зачем-то ходит в тапочках, а не в сапогах. Хочет подкрасть­ся, когда я сплю…

Парня расстреляли за попытку покушения на вождя.

По мнению члена-корр. РАН, социолога А. В. Дмитриева,

В книге «История государства советского в преданиях и анекдотах» её автор, видимо, совершенно уверенно констатирует, что в закрытом обществе слух — главная форма информации. Война слухов, по сути дела, представляет собой довольно важную часть общественной жизни.

Труды

• Луначарский Жизнь замечательных людей «Молодая гвардия» 304 стр. 2010 г. ISBN 978-5-235-03304-7
• Социалистический реализм: взгляд современника и современный взгляд. — М., «АСТ, Олимп» 2008 г. ISBN 978-5-17-052357-3
• Художественная культура ХХ века. — «Юнити-Дана» 2007 г. ISBN 978-5-238-01214-8
• Эстетика: Отношение к действительности; Творчество; Произведения; Природа и виды искусства; Художественный процесс; Обращение с искусством. — М., «Астрель», 2005 г. ISBN 5-17-027377-0, ISBN 5-9648-0003-3, ISBN 5-271-10624-1
• Кто против России? Ванька-встанька и Состояние мира. — «АСТ, Русь-Олимп, Астрель» 2005 г. ISBN 5-17-031669-0
• Эстетика. — М., «Феникс» 2004 г. ISBN 5-222-05062-9
• Власти-мордасти. — М., 2003. — ISBN 5-94871-010-6
• Сталиниада. — М., КРПА «Олимп», 2003, 461 c. ISBN 5-7390-1230-9
• [yanko.lib.ru/books/aesthetica/borev-estetika-2002=8-l.pdf Эстетика] Учебник. М., «Высш. шк.», 2002, 511с. ISBN 5-06-004105-0
• Евреи в исторических преданиях и анекдотах. Тель-Авив, «Иврус», 1998, 287с.
• XX век в преданиях и анекдотах Книги 1 и 2, Харьков: «Фолио», Ростов-на-Дону: «Феникс», 1996 г. 384 стр. ISBN 966-03-0043-3, ISBN 966-03-0042-5
• XX век в преданиях и анекдотах: В 3 тт: Т.3, Книги 5-6, Харьков: «Фолио», Ростов-на-Дону: «Феникс», 1996 г. 351 стр ISBN 966-03-0045-X ISBN 966-03-0042-5
• Из жизни звезд и метеоритов. Предания, анекдоты, занятные истории из жизни знаменитых актеров, писателей, спортсменов и политиков XX века М., «Рипол», 1996. — 551 с. ISBN 5-87907-067-0
• Краткий курс истории XX века в анекдотах, частушках, байках, мемуарах по чужим воспоминаниям, легендах, преданиях и т. д. М., 1995
• История государства советского в преданиях и анекдотах М., «Рипол», 1995 ISBN 5-87907-056-5
• Фарисея М., «Конец света», 1992, 349 с.
• Искусство интерпретации и оценки: Опыт прочтения «Медного всадника», 1981
• Введение в эстетику, 1965
• О комическом, 1957
• Роман «Земля-воздух»
• Киноповесть «[lit.lib.ru/b/borew_j_b/text_0010.shtml Воскресший из живых]» .

См. также

• Интеллигентский фольклор

Ссылки

• [www.imli.ru/structure/drevneslav/borev.php Автобиография Ю. Б. Борева] // Отдел древнеславянских литератур ИМЛИ РАН

Отрывок, характеризующий Борев, Юрий Борисович

– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.