Яблоня (Саратовская область)

Село Яблоня нем. Rait, Raith Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Саратовская областьСаратовская область Муниципальный район Марксовский Сельское поселение Липовское муниципальное образование Координаты 51°34′19″ с. ш. 47°45′01″ в. д.51.571873° с. ш. 47.750335° в. д. / 51.571873; 47.750335    Основан 1831 Прежние названия Райт, Рейд, Яблоня-Райт Высота центра 86 м Население 335 человек (2010) Национальный состав русские, казахи и др. Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 84567 Автомобильный код 64, 164 Код ОКТМО [classif.spb.ru/classificators/view/tma.php?st=A&kr=1&kod=63626445146 63 626 445 146] Официальный сайт [lipovskoe.mo64.ru oe.mo64.ru] Яблоня Москва Саратов Маркс Яблоня

К:Населённые пункты, основанные в 1831 году

Я́блоня — село в Марксовском районе Саратовской области России. Входит в Липовское муниципальное образование.

География

Село находится в степи, южнее крупного и разветвлённого оврага Яблоня, протянувшегося с северо-запада на юго-восток в направлении долины реки Миусс. В окрестностях села множество мелких прудов: южнее — пруд Перевалка и, далее, пруд Солёный, северо-западнее — пруд Барский и, за ним, пруд Калмыцкий, северо-восточнее — пруд Акаст. Немного западнее села проходит оросительный канал Комсомольский.

Ближайшие населённые пункты, с которыми село Яблоня связано просёлочными дорогами: на юго-западе — посёлок имени Тельмана и село Полеводино (Фёдоровский район); на юго-востоке — село Ковелинка (Ершовский район); на северо-востоке — сёла Коптевка и Дмитриевка (также Ершовский район); на севере — село Новая Елюзань (Балаковский район); на северо-западе — село Красная Звезда; на западе — село Заря. Таким образом, Яблоня является самым восточным населённым пунктом Марксовского района.

История

Непосредственным предшественником современного села Яблоня являлся хутор немцев-колонистов «Райт» (нем. Rait, Raith, также Рейд), основанный в 1831 году на собственной земле членами семьи Райт. Вероятно, в те же годы севернее хутора Райт, также на склонах оврага, был основан хутор Финк — представителями одноимённого немецкого семейства. Семьи Райт и Финк состояли в родственных отношениях, и земля, на которой расположились хутора, по некоторым данным, была куплена в складчину.

При этом топоним «Яблоня», возможно, уже существовал к моменту основания немецких хуторов (существует такая трактовка, согласно которой семейства Райт и Финк приобрели хутор Яблоня, который уже впоследствии был поделён между фамилиями). Хутора имели как краткое немецкое наименование, так и расширенное русско-немецкое — «Яблоня-Райт» и «Яблоня-Финк». Возможно, топонимом-родоначальником для русской приставки к немецкому названию хуторов было наименование оврага, на территории которого приобреталась земля.

Финк (называвшийся также Финк-Яблонный, нем. Fink-Jablonja, или просто Яблонный, в обиходе «Финский хутор») и Райт входили в состав Верхне-Караманской, Миусской волостей Новоузенского уезда Самарской губернии. В период существования Трудовой коммуны области немцев Поволжья — в состав Верхне-Караманского района. В период существования АССР Немцев Поволжья — в состав Фёдоровского кантона. С 1935 года, после разукрупнения Фёдоровского кантона, относились к Гнаденфлюрскому кантону.

Несмотря на то, что и в советское время хутора рассматривались в единых рамках под общим названием «Яблоня» (см. карту Фёдоровского кантона 1923 года), к середине 1930-х годов данное наименование стало официальным для более крупного населённого пункта — хутора Райт (в первые годы советской власти отмечается заметный рост численности жителей поселения, см. далее), Финк сохранил оригинальное название.

Село Яблоня в то время находилось на землях совхоза «Спартак». Кроме хутора Финк, в районе Яблони находилось ещё несколько небольших степных поселений, расположенных в пересечённой местности: на юге — Ростыши, на юго-западе — Базельские (восточнее бугра Клейн-Базель) и Рига (севернее вершины Рига). На северо-востоке, за оврагом Яблоня, возвышался бугор Яблоновский, юго-западнее, недалеко от села — гора Яблоня, на северо-западе, за хутором Финк — вершины Совхоз № 2 и Финк № 2.

После ликвидации АССР Немцев Поволжья в 1941 году Яблоня входила в Первомайский район Саратовской области. Все указанные окрестные поселения, как и хутор Финк, на сегодняшний день не существуют.

Население

Численность населения
2010
335

По данным переписи 2010 года, национальный состав населения села был следующим:

• русские — 56,1 %;
• казахи — 35,2 %;
• другие — 8,7 %.

По данным переписи 2002 года, в селе проживало 379 человек (190 мужчин и 189 женщин). Национальный состав населения был следующим:

• русские — 53 %;
• казахи — 35 %;
• другие — 12 %.

Демография в конце XIX — начале XX века

Численность населения по годам
(Источник: [wolgadeutsche.rucentr.tv/catalog/rait-761.html База данных АТД Немповолжья])

1889	1897	1910	1920	1922	1926
13	37	54	264	291	198

Баланс родившихся и умерших в 1921 году составлял 18 на 14 человек соответственно. По крайней мере по данным 1920 и 1926 годов хутор был мононациональным — 100 % населения в эти годы составляли немцы.

Улицы

• Дорожная
• Заречная
• Зелёная
• Интернациональная
• Набережная
• Победы
• Степная
• Тракторная
• Центральная
• Школьная
• Яблоневская

Инфраструктура

• Основная общеобразовательная школа
• Медпункт
• Яблоневская сельская библиотека, филиал № 34

Ранее к югу от села Яблоня располагалась овце-товарная ферма.

Мемориалы

• Памятник односельчанам, погибшим в годы Великой Отечественной войны.

Отрывок, характеризующий Яблоня (Саратовская область)

– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.