Яковлев, Кондрат Николаевич

Кондратий Яковлев
Кондратий Яковлев в роли Порфирия Петровича в постановке «Преступление и наказание» (1922).
Имя при рождении:	Кондрат (Кондратий) Николаевич Яковлев
Дата рождения:	1864(1864)
Место рождения:	Чернигов, Российская империя
Дата смерти:	26 августа 1928(1928-08-26)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Профессия:	актёр
Гражданство:	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Годы активности:	1889—1928
Театр:	Театр Корша Александринский театр
Награды:	Герой Труда
IMDb:	ID 0945068

Кондрат (Кондратий) Николаевич Яковлев (1864 — 26 августа 1928) — российский и советский актёр театра и кино, один из первых заслуженных артистов РСФСР (1921).

Биография

Кондрат Николаевич Яковлев родился в Чернигове в 1864 году. В 1889 окончил драматическое отделение Музыкально-драматического училища Московского филармонического общества (класс А. И. Южина). В 1889—1890 годах играл в Киеве. Был актёром московского Театра Корша (1890—1895), Петербургского театра Литературно-художественного общества (1898—1906).

С 1906 года состоял в труппе Александринского театра (с 1920 года Государственный театр драмы). Играл драматические, комедийные и водевильные роли.

Умер в Ленинграде 26 августа 1928 года. Был похоронен на Никольском кладбище Свято-Троицкой Александро-Невской лавры. В 1936 году перезахоронен на Тихвинском кладбище (Некрополь мастеров искусств) Свято-Троицкой Александро-Невской лавры. В 1948 году музеем изготовлено новое надгробие, полностью аналогичное соседней гранитной плите русского актёра В. П. Далматова (1852—1912).

Награды и премии

• Заслуженный артист РСФСР (1921).
• Герой Труда (1923).

Работы в театре

• 1895 — «Власть тьмы» Льва Николаевича Толстого — Никита (бенефис актёра)
• 1902 — «Преступление и наказание» по Ф. М. Достоевскому — Порфирий Петрович
• 1908 — «Борис Годунов» Александра Сергеевича Пушкина — Шуйский
• 1909 — «Женитьба» Гоголя — Кочкарёв
• 1909 — «Коварство и любовь» Фридриха Шиллера — Миллер
• 1914 — «Проделки Скапена» Мольера — Жеронт
• 1917 — «Дело» А. В. Сухово-Кобылина — Муромский
• 1923 — «Мещанин во дворянстве» Мольера — Журден
• «Лес» Александра Островского — Бодаев
• «Ревизор» Гоголя — Городничий
• «Свадьба Кречинского» Сухово-Кобылина — Расплюев
• «Лев Гурыч Синичкин» Ленского — Лев Гурыч Синичкин
• «Пугачёвщина» Тренева — Марей
• «Конец Криворыльска» Ромашова — Рубашкин

Фильмография

1. 1914 — Дочь Альбиона. Беззаконие
2. 1921 — Голод
3. 1923 — Дворец и крепость — граф Муравьев
4. 1923 — Комедиантка — помещик
5. 1925 — Степан Халтурин — вахмистр
6. 1927 — Кастусь Калиновский — Муравьев
7. 1928 — Ася — граф Бенкендорф; вторая роль — Чертогон
8. 1928 — Сын рыбака — отец Уриил

Литература

• Яковлев К. Н. (Автобиография) // Актеры и режиссёры / Сост. при участии С. Кара-Мурзы и Ю. Соболева, редакц. В. Лидина. М.: Современные проблемы, 1928.

Ссылки

• Kondrat Yakovlev (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/155524/%D0%AF%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BB%D0%B5%D0%B2 Кондрат Николаевич Яковлев]
• [www.big-soviet.ru/1056/94824/%D0%AF%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BB%D0%B5%D0%B2%20%D0%9A%D0%BE%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B0%D1%82%20%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 БСЭ: Кондрат Николаевич Яковлев]

Отрывок, характеризующий Яковлев, Кондрат Николаевич

Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.