2-я армия (Войско польское)
Поделись знанием:
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
(перенаправлено с «2-я армия Войска Польского»)
| 2-я армия Войска польского 2 Armia Wojska Polskiego | |
| Годы существования |
8 августа 1944 — 22 сентября 1945 |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Участие в | |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
2-я армия Войска польского (2 Armia Wojska Polskiego) — польское воинское соединение, сформированное в 1944 году.
Содержание
История
Решение о создании 2-й армии Войска Польского было принято Крайовой Радой Народовой 8 августа 1944 года.
Формирование армии началось 20 сентября 1944 года и было завершено к январю 1945 г. Командующим армией являлся генерал-лейтенант Кароль Сверчевский, его заместителем — полковник Эдмунд Пщулковский. Армия состояла из 5-й, 6-й, 7-й и 8-й пехотных дивизий и 1-го польского бронетанкового корпуса.
19 марта 1945 года 2-я армия Войска Польского вошла в состав 1-го Украинского фронта и к концу марта прибыла на линию фронта на участке Бреславль — Лешно — Кротошин[1].
В дальнейшем, 2-я польская армия приняла участие в Берлинской операции, а затем и Пражской операции.
После окончания войны, 17 мая 1945 года 2-я армия Войска Польского была выведена из оперативного подчинения советских войск 1-го Украинского фронта. В дальнейшем, части армии некоторое время несли службу на западных польских землях (в том числе, осуществляли охрану новой границы по Одеру и Нейсе).
22 сентября 1945 года армия была расформирована, её штаб был преобразован в командование одного из военных округов, а личный состав — частично демобилизован.
Организационная структура
Первоначально, в состав 2-й армии Войска Польского входили следующие части и подразделения:
- командование и штаб армии;
- 5-я пехотная дивизия Войска Польского;
- 6-я пехотная дивизия Войска Польского;
- 7-я пехотная дивизия Войска Польского;
- 8-я пехотная дивизия Войска Польского;
- части корпусного подчинения:
- 4-я саперная бригада;
- 5-й отдельный тяжелый танковый полк (сформирован в августе 1944 года);
- 33-й отдельный моторизованный понтонный батальон;
- тыловые структуры, части боевого обеспечения и обслуживания.
В дальнейшем, в состав армии были включены дополнительные части и подразделения.
Сражения
- Баутцен-Вайсенбергское сражение. Основной задачей 2-й армии Войска Польского в начальный период Берлинской операции было прикрытие с юга ударной группировки 1-го Украинского фронта[2]. 10-11 апреля 1945 года части 2-й армии Войска Польского заняли позиции на берегу реки Нейсе[3]. 16-17 апреля 1945 года 2-я армия Войска Польского и 52-я армия перешли в наступление, продвинувшись на 13 км в глубину обороны противника — была прорвана основная полоса немецкой обороны, а отдельные части вклинились во вторую полосу обороны противника[4]. 20-22 апреля 1945 года совместно с 52-й армией вела оборонительные бои в районе Гёрлица против перешедшей в контратаку дрезденско-гёрлицкой группировки противника. После перегруппировки войск, произведённой в ночь с 22 на 23 апреля 1945 года, утром 23 апреля 1945 года противник нанёс удар вдоль реки Шпрее, в направлении на Шпремберг. В результате, ударная группировка немцев (две дивизии и около 100 танков) прорвала фронт и продвинулась к северу на 20 километров. Как отмечал маршал И. С. Конев, «предпринимая сильный фланговый контрудар, гитлеровцы надеялись создать кризисную обстановку на всём левом фланге наших войск и повлиять на ход операции на главном, берлинском, направлении. Но такая задача была им уже не по силам. Кризисного положения им создать не удалось». В результате прорыва, немцам удалось продвинуться на 33 км в направлении Шпремберга и выйти на тылы 2-й армии Войска Польского, однако к вечеру 24 апреля 1945 года их наступление было остановлено[5]. 8 мая 1945 года 5-я гвардейская армия, части 3-й гвардейской армии, 3-й гвардейской танковой армии и 2-я армия Войска Польского полностью овладели Дрезденом[6].
См. также
Напишите отзыв о статье "2-я армия (Войско польское)"
Примечания
- ↑ История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / редколл., С. И. Рощин и др. том 5. М., Воениздат, 1963. стр.153
- ↑ В. Б. Сеоев. Берлинская операция (к 40-летию). М., «Знание», 1985. стр.26
- ↑ Под общим знаменем. Сб. воспоминаний. М., Воениздат, 1987. стр.191-193
- ↑ В. Б. Сеоев. Берлинская операция (к 40-летию). М., «Знание», 1985. стр.39
- ↑ И. С. Конев. Сорок пятый. 2-е изд., испр. и доп. М., Воениздат, 1970. стр.133, 141, 155—156
- ↑ И. С. Конев. Сорок пятый. 2-е изд., испр. и доп. М., Воениздат, 1970. стр.252
Литература и источники
- Kazimierz Kaczmarek. Druga Armia Wojska Polskiego. Warszawa, WMON, 1978
- Первая и вторая / сб. воспоминаний. М., Воениздат, 1978.
- Леон Любецкий. Не допустить прорыва противника. М., Воениздат, 1980.
Ссылки
- [beloomut.ru/node/2399 Польские формирования на территории СССР в 1941—1945 гг.]
- [www.ww2.pl/%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5,%D0%92%D0%BE%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%BE,%D0%BD%D0%B0,%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BE,76.html Польское Войско на восточном фронте]
- [polygonv.narod.ru/vp-lwp/4.htm НАРОДНОЕ ВОЙСКО ПОЛЬСКОЕ в 1943—1945 годах]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 2-я армия (Войско польское)
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
