A Hero Sits Next Door

Эпизод «Гриффинов»
«A Hero Sits Next Door» <tr><th style="font-size: 100%;" align="center" colspan="2"></th></tr>
<tr><th style="font-size: 90%;" align="center" colspan="2">Лоис и Стьюи впервые встречаются с Джо</th></tr>
№ эпизода	1 сезон, 5 серия
Код эпизода	1ACX05
Первый эфир	2 мая 1999
Сценарист	Мэтт Уйэтсман и Майк Баркер
Режиссёр	Монте Янг

«A Hero Sits Next Door» (рус. «Сосед-герой») — пятая серия первого сезона мультсериала «Гриффины». Премьерный показ состоялся 2 мая 1999 года на канале FOX. В России премьерный показ состоялся 14 мая 2002 года на канале Рен-ТВ.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Сюжет

Мистер Вид представляет Гилермо, игрока, которого он нанял, чтобы обеспечить победу компании на ежегодной игре по софтболу. Питер случайно наносит ему повреждения во время тренировки и теперь должен найти нового игрока ему на замену.

Тем временем Лоис пытается установить дружеские отношения с новыми соседями. Поначалу Питеру не нравится его новый сосед Джо Свенсон, но он меняет своё мнение, узнав, что тот играл в колледже в бейсбол, и приглашает Джо в команду. Для него и для остальных игроков становится ужасным открытие, что тот — инвалид в коляске с парализованными ногами. Тем не менее, Джо показывает отличную игру и добывает победу команде.

Выясняется, что Джо Свенсон — полицейский-герой, ставший калекой в результате драки с Гринчем на крыше сиротского приюта, и очень скоро он становится хорошим другом как Питеру, так и остальным соседям. Стьюи считает, что Джо — киборг, и хочет украсть его инвалидную коляску.

Популярность Джо бьёт по самолюбию Питера, тот тоже хочет быть героем. Для того, чтобы тоже стать популярным, Питер решает предотвратить ограбление банка, однако грабители берут его и Брайана в заложники, а потом их всех освобождает Джо, успешно проведший переговоры с бандитами. После этого случая Питер расстраивается, но семья убеждает его, что для них он всегда будет героем.

Вторая параллельная сюжетная линия повествует нам о новом увлечении Мег, Кевине, внимания которого та безуспешно пытается добиться. Это ей удаётся, лишь когда она даёт ему возможность бесконечно говорить о себе.

Создание

Автор сценария: Мэтт Уйэтсман и Майк Баркер

Режиссёр: Монте Янг

Приглашённые знаменитости: Карлос Алазраки (в роли мистера Вида), Мишель Кван (камео) и Сьюзи Плэксон

Ссылки на культурные явления

• Гринч, после драки с которым Джо и стал инвалидом, является известным мультипликационным персонажем, созданным Доктором Сьюзом. Первый раз Гринч появился в 1957 году в детской книге «Как Гринч украл Рождество!», по которой позднее был снят одноимённый фильм.
• В эпизоде Питер произносит: «The way I wear my hat? No, no, he can’t take that away from me», что является цитированием песни Джорджа и Айрэ Гершвинов «Они Не Могут Отобрать Это У Меня».
• Прослушивая полицейскую радиочастоту, Питер произносит «Скууука…» (Boooring…), что очень напоминает аналогичную любимую фразу Гомера из «Симпсонов», хотя создатели «Гриффинов» заявили, что первая пародия на «Симпсонов» у них была только в серии «8 Simple Rules for Buying My Teenage Daughter» (6 лет спустя).

• Во время разговора Лоис и Бонни Стьюи произносит: «Это всё равно что быть ребёнком Линдбергов» («Oh to be the Lindbergh baby right about now»), что является отсылкой к нашумевшему похищению полуторагодовалого (почти как и Стьюи) сына американского лётчика-героя Чарльза Линдберга в 1932 году. О семье Линдбергов ещё будет упоминание в серии Brian in Love.
• В эпизоде присутствует сцена выстрела полицейского по Питеру, но Лоис мешает тому прицелиться, и пуля попадает в голову Джона Ф. Кеннеди, которая украшает верх коробочки с конфетами PEZ. Это отсылка к убийству Джона и Роберта Кеннеди.
• В эпизоде впервые появляется Джо Суонсон и его семья. В дальнейшем они будут присутствовать практически в каждом эпизоде.

Ссылки

• A Hero Sits Next Door (англ.) на сайте Internet Movie Database
• www.kinofilms.org/serial/1693_Family_Guy/seasons/1/5/

Отрывок, характеризующий A Hero Sits Next Door

Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.