Ecclesia de Eucharistia
| Ecclesia de Eucharistia | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: |
Папа Иоанн Павел II |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: | |
| Дата первой публикации: | |
Ecclesia de Eucharistia (Церковь Евхаристии) — четырнадцатая и заключительная энциклика Папы римского Иоанна Павла II, опубликованная 17 апреля 2003 года. Энциклика посвящена Евхаристии и её роли в Церкви
Содержание
Структура
Энциклика состоит из введения, шести основных частей и заключения.
- Введение
- Тайна веры
- Евхаристия созидает Церковь
- Апостольское свойство Евхаристии и Церкви
- Евхаристия и церковное общение
- Достоинство Евхаристической литургии
- В школе Марии, «Евхаристической» Жены
- Заключение
Содержание
В первых же словах энциклики папа подчёркивает исключительную важность Евхаристической жертвы для Церкви:
|
Церковь живет Евхаристией. Эта истина не просто выражает повседневный опыт веры, но заключает в себе ядро тайны Церкви. Церковь радостно переживает многообразное и неустанное исполнение обетования: "Се, я с вами во все дни до скончания века" [1] | 
|
Согласно мысли Иоанна Павла II, большое значение для правильного понимания Евхаристии имеют слова «Тайна веры», которые звучат в чине мессы сразу после установительных слов. Отношение к Евхаристии как к тайне христианской веры, в основе которой лежит постоянно вспоминаемая искупительная жертва Христа, помогает правильно понять её смысл.
Евхаристия, говорится в энциклике, созидает Церковь не только как общество верных, участвующее в общей жертве, но и как общество миссионеров, призванное к евангелизации всех людей[2].
Третья глава энциклики говорит об апостольском характере Церкви, Евхаристия была установлена на Тайной вечере Христа с апостолами, поэтому принципиально важным для действительности евхаристического таинства является апостольское преемство. Энциклика напоминает об обязанности пресвитеров к ежедневной Евхаристии и призывает сделать её центром приходской пастырской деятельности[2].
В четвёртой главе особо подчёркивается, что экуменический диалог с христианскими общинами, действительность евхаристии которых не признаётся Католической церковью, не должен служить причиной замены воскресной мессы молитвенными собраниями с другими христианами. Католики, принимающие участие в христианских службах церковных общин с недействительной с католической точки зрения евхаристией, должны воздерживаться от причащения[2]. Энциклика останавливается также на освящении воскресных дней и важности участие верных в воскресных литургиях.
Напишите отзыв о статье "Ecclesia de Eucharistia"
Примечания
- ↑ Ecclesia de Eucharistia. Введение
- ↑ 1 2 3 «Ecclesia de Eucharistia» //Католическая энциклопедия. Т.5. Изд. францисканцев, М.:2013. Ст. 729—730
Ссылки
- [tau.by/bibliyateka/20-dakumety-kastsjola/142-ecclesia-de-eucharistia-entsiklika-o-evkharistii?showall=1&limitstart=«Церковь Церковь Евхаристии] (рус.)
- [www.vatican.va/holy_father/john_paul_ii/encyclicals/documents/hf_jp-ii_enc_20030417_eccl-de-euch_en.html «Ecclesia de Eucharistia»] (англ.)
|
||||||||
Отрывок, характеризующий Ecclesia de Eucharistia
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
