Emerald Twilight

Изумрудные сумерки
Emerald Twilight
Обложка выпуска Green Lantern #48: Emerald Twilight, художник Билли Уиллинхем.
История
Издатель	DC Comics
Формат	Ограниченная серия
Периодичность	Ежемесячная
Даты публикаций	январь - март 1994
Количество выпусков	3
Персонажи	Хэл Джордан Параллакс Стражи Вселенной
Создатели
Сценаристы	Рон Мартц
Художники	Билли Уиллинхем (выпуск 48) Фред Хайнс (выпуск 49) Дэррил Бэнкс (выпуск 50)
Тушь	Ромео Тангал (выпуски 48-50) Роберт Кампанелла (выпуск 48) Деннис Крамер (выпуск 49)
Шрифт	Альберт ДеГузман
Краски	Стив Мэттиссон
Авторы	Кевин Дули (редактор)

«Изумрудные сумерки» (англ. Emerald Twilight) — сюжетная линия, показанная в 1994 году выпусках Green Lantern (vol. 3) #48-50 комиксов о Зелёном Фонаре компании DC Comics. Созданная писателем Роном Мартцем, стала причиной крупного недовольства и смятения среди поклонников комиксов, так как в ней Зелёный Фонарь Серебряного Века Хэл Джордан превращается в суперзлодея по имени Параллакс. Вместо Хэла был введен новый Зелёный Фонарь — Кайл Райнер.

История создания

Первоначально, «Изумрудные сумерки» должны были выйти по сценарию Джерарда Джонса, что даже было анонсировано в Comics Scoreboard Previews Vol. III #8 в августе и ноябре 1993. Но сценарий, предложенный Джонсом показался DC Comics недостаточно интересным, чтобы привлечь читателей. Тогда издатель Дженнет Канн вместе с редакторами Майком Карлином, Деннисом О’Нилом, Арчи Гудвином и редактором со стороны DC Кевином Дули, подготовили концепцию «Изумрудных сумерек», которая впоследствии была развита сценаристом Роном Мартцем и увидела свет.

Сюжет

События начинаются с того, что космический злодей Монгул объединяется с Киборгом Суперменом, который выдавал себя за реального Супермена. С помощью нескольких ядерных бомб они уничтожают родной город Хэла Джордана — Кост Сити, намереваясь освободить место для огромного космического двигателя и по задумке Монгула, в конечном счете, превратить Землю в гигантский космический корабль Ворволд (англ. War World — Мир войны). Хэл возвращается на Землю и обнаруживает, что Кост-сити разрушен, и в ярости вступает в бой с Монгулом, одерживая победу, а Киборг Супермен в то же время потерпел поражение от настоящего Супермена.

Хэл Джордан объединяется с Зелёной стрелой, помогая ему в другой миссии, но в итоге его мысли всё равно возвращаются к Кост-сити, что мешает ему сосредоточиться. Он возвращается в Кост-сити и в развалинах находит куклу, которая говорит о том, что когда-то здесь жили семь миллионов человек. В отчаянии, он использует своё кольцо силы, чтобы восстановить город и вернуть людей, которые погибли, включая его семью. Когда он понимает, что способностей его кольца недостаточно, на связь с Хэлом вышел один из Стражей Вселенной, который сообщил, что он нарушил одно из главных правил Зелёных Фонарей — не использовать кольцо в личных целях. Разъяренный запретом Стражей и обуреваемый горем от того, что он ничего не может сделать со смертью своих близких, Джордан отправляется на планету Оа, с намерением забрать энергию из Центральной Батареи Силы, и заново создать Кост-сити. Стражи Вселенной собирают группу членов Корпуса Зелёных Фонарей, которые должны помешать Хэлу разрушить источник их силы, но Хэл убивает всех, кто встречается у него на пути, забирая их кольца и бросив раненых умирать в космосе.

На Оа, добравшись до Батареи, Хэл встречает там бывшего Зелёного Фонаря Синестро, который был заключен в тюрьму в Батарее, но освобожден Стражами, которые посчитали, что только у него хватит сил совладать с Джорданом. После схватки с ним, Джордан убивает Синестро, а также своего друга по Корпусу Киловога. Стражи, поняв, что уже ничего нельзя сделать, передают всю оставшуюся энергию Батареи Стражу по имени Гансет, который стал единственным хранителем огромной энергии после смерти всех остальных. Джордан входит внутрь Батареи, а выходит из неё уже в новом костюме и берет новое имя — Параллакс.

Последствия

Гансет отправляется на Землю и находит художника по имени Кайл Райнер, которому отдает кольцо, сделано из осколков кольца Хэла Джордана и вместе с той силой, что Гансет получил перед смертью всех остальных Стражей Вселенной. Кайл Райнер становится последним Зелёным Фонарём во Вселенной. В качестве Параллакса Джордан ставновится одним из главных злодеев вселенной DC.

В сюжете «Emerald Fallout» в выпусках Guy Gardner #18-21, воин Гай Гарднер получает видение событий Изумрудных сумерек. Гай вместе с Чудо-женщиной, Аланом Скоттом, Арисией, Даркстар и Марсианским Охотником и капитаном Атомом отправляются на Оа, разрушенную Хэлом. Он пытается победить его, но терпит поражение.

Персонаж играет центральную роль в сюжетной линии «Решающий час». Хэл Джордан совершает свой заключительный акт героизма, пытаясь искупить свою вину за все, что он совершил, будучи Параллаксом, он жертвует своей жизнью, чтобы спасти Солнце от Пожирателя Солнц в заключительном эпизоде «Финальная ночь». Приняв это за искупление, на Земле он был похоронен как герой, но душа его не могла попасть ни в рай, ни в ад, а стала духом искупления, известным как Спектр в сюжете ограниченной серии «Судный день».

Во время событий сюжета Зелёный Фонарь: Возрождение (англ. Green Lantern: Rebirth) становится известно, что на самом деле Параллакс — паразит, а не собственная сущность Хэла. Он попал под его контроль, когда стал уязвим от своего горя и обуреваемой его ярости. Параллакс выбрал Джордана по приказу Синестро, который на самом деле не погиб от рук Хэла, а послал к нему свою проекцию, а сам находился внутри Батареи. В конечном счете, Хэл Джордан воскрес в качестве Зелёного Фонаря и вернулся к своей работе в ВВС. Стражи приняли его, и это стало возрождением Корпуса Зелёных Фонарей.

Библиография

Сюжетная линия «Изумрудные сумерки» после выпуска в рамках основной серии «Зелёный Фонарь», позже была собрана в отдельном томе и перепечатана в 1994 году под названием Green Lantern: Emerald Twilight (ISBN 978-1-56389-164-9), под авторством рисунков Тони Харриса. Позже она была переиздана ещё раз, в 2003 году Green Lantern: Emerald Twilight/New Dawn TPB (ISBN 978-1-56389-999-7), художников Алана Дэвиса и Марка Фармера, и включала в себя выпуски Green Lantern (vol. 3) #48-50, где описан основной сюжета, а также #51-55, где рассказана ранняя история Кайла Райнера о том, как он становится последним Зелёным Фонарём.

Ссылки

• [www.dccomics.com/dcu/graphic_novels/?gn=1356 Изумрудные сумерки] на сайте DC Universe (англ.)
• [www.glcorps.org/gl48-50.html Изумрудные сумерки] на сайте GL Corps (англ.)

Отрывок, характеризующий Emerald Twilight

Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.