Агитпароход

Агитпароход (в СССР) — пароход, специально оборудованный и приспособленный для ведения агитационно-пропагандистской и культурно-просветительной работы среди населения и войсковых частей отдаленных районов. Агитпароходы появились во 2-й половине 1918 года и действовали в период Гражданской войны. В условиях слабой связи центра с местами они, наряду с агитпоездами, были эффективной формой руководства и укрепления местных партийных органов, содействовали упрочению советской власти на местах, мобилизации людских и материальных средств в помощь фронту. Идея использования агитпароходов, как и агитпоездов, в организационной, агитационной и информационной работе партии и советской власти принадлежит В. И. Ленину. Агитпароходы структурно включали в себя политотдел, бюро жалоб, информационный отдел, редакцию и типографию (выпускались газеты, листовки, воззвания), киноустановку. Общее руководство агитпароходами осуществлял специальный отдел при Президиуме ВЦИК. В составе руководящих работников агитпароходов находились представители ЦК РКП(б), ВЦИК и СНК, партийные агитаторы и пропагандисты.

История

Ленин придавал работе агитпоездов и агитпароходов огромное значение. По воспоминаниям Н. К. Крупской, Владимир Ильич также выражал желание принять участие в одном из агитрейсов и советовал пригласить А. М. Горького.

Нередко агитпоезда и агитпароходы посещали иностранные журналисты и делегации зарубежных стран. Сама организация и красочное оформление таких поездов и пароходов производили на них большое впечатление. По свидетельству современников: «делегаты Франции, Италии, Англии приходили в неописуемый восторг».

Первый агитпароход «Красная звезда»

Видное место в истории советского строительства в самые первые годы после победы Октябрьской революции заняла деятельность агитпарохода «Красная звезда», курсировавшего по Волге и Каме летом 1919 года. Перед коллективом агитпарохода были поставлены задачи: упрочить тыл восточного фронта, восстановить партийные и советские организации, установить и закрепить связь центра с местами для агитации, пропаганды, инструктирования и снабжения литературой. Двигался агитпароход только ночью, дни проводил на стоянках. На пароходе печатались листовки, воззвания, издавалась газета. В каждом городе, селе, деревушке политотдел устраивал совещания с местными работниками, проводил обследования, инструктировал партийные и советские организации. Практиковались специальные встречи с политкомом. В работе агитпарохода принимали участие видные деятели коммунистической партии В. М. Молотов, Н. К. Крупская, В. А. Карпинский.

Другие агитпароходы

В течение лета 1920 г. по Лене курсировал агитпароход, возглавляемый инструктором советского ПОАРМ-5 Семёновым. В сентябре пропаганду против кулацких вылазок вели работники агитпарохода «Спартак». В течение 1919—1920 гг. в Сибири действовал один агитпароход Сиббюро. С 20 июня по 6 августа 1921 г., агитпароход «Володарский», двигаясь вниз по Волге, вошёл в пределы Татарской республики. На агитпароходе за время с 26 июня по 6 августа было выпущено 18 номеров газеты «Красная Кама» тиражом свыше 58 тыс. экз.

Нормативные документы

Некоторые руководящие документы начала 1920-х годов выдержаны в духе агитационной риторики, нежели строгого официально-делового стиля государственных нормативно-правовых актов. Среди прочих, Центральный государственный архив Октябрьской революции содержит следующий основополагающий документ об организации работы агитпоездов и агитпароходов:

Изрезать всю Россию яркими, художественно расписанными поездами, представляющими собой передвижные летучие библиотеки, книжные склады, кинематографы, передвижные трибуны, инструкторские и осведомительные аппараты — это огромное, почти фантастическое предприятие… а весной, когда вскрываются реки, по водным просторам Республики, по Волге, по её притокам и по Днестру двинут Литературно-инструкторские пароходы. ЦГАОР, фонд 1252

Руководство

Для руководства деятельностью агитпароходов и агитпоездов в 1919 году при ВЦИК был создан Отдел агитпарпоездов, руководимый Яковом Буровым, который имел право, ввиду важности стоявших перед ним задач, обращаться непосредственно к В. И. Ленину как председателю Совнаркома.

В юмористических произведениях

Пародия на агитпароходы, их экипаж и их деятельность очень достоверно описана Ильфом и Петровым в романе «Двенадцать стульев». По сюжету произведения, главные герои — Остап Бендер и Киса Воробьянинов с целью заполучить один из стульев, отправляются в агитпоездку на пароходе «Скрябин», зафрахтованном Народным комиссариатом финансов, который должен был совершать рейс от Нижнего Новгорода до Царицына, останавливаясь у каждой пристани и производя тираж выигрышного займа. Для этого из Москвы выехали: тиражная комиссия, канцелярия, духовой оркестр, кинооператор, корреспонденты центральных газет и театр Колумба. В книге даётся следующее описание агитпарохода: «На бортах своих он нёс фанерные щиты с радужными изображениями гигантских облигаций. Пароход заревел, подражая крику мамонта, а может быть и другого животного, заменявшего в доисторические времена пароходную сирену».

Для того чтобы попасть на пароход, Бендер представляется путешествующим художником, который вместе со своим ассистентом берётся за создание агитплаката, на котором по замыслу нужно было изобразить сеятеля, разбрасывающего облигации. Как должен был бы выглядеть плакат, нетрудно представить, зная о «Сеятеле» — знаменитой скульптуре Шадра. А что вышло у Бендера, в романе описано так: «Рисунок, сделанный хвостом непокорного мула, по сравнению с транспарантом Остапа показался бы музейной ценностью. Вместо сеятеля, разбрасывающего облигации, шкодливая рука Остапа изобразила некий обрубок с сахарной головой и тонкими плетьми вместо рук».

Примечательно что сам Илья Ильф определённое время состоял сотрудником организации ЮгРОСТА, ведавшей в том числе агитпоездами и агитпароходами.

Литературовед Юрий Щеглов отмечает в этом особый символизм сюжетов, в которых подобно мифологическим персонажам, Бендер и его компаньоны двигаются по свету на таком транспорте, который отличается малой скоростью и так или иначе открыт в сторону внешнего мира.

В творческой переработке романа — мюзикле «12 стульев», на агитпароходе «Скрябин» появляется пассажир, не предусмотренный сюжетом Ильфа и Петрова: А. М. Горький, что является аллюзией на реальный агитзаплыв писателей по Беломорканалу. Увидев плакат «Сеятель», изготовленный художником Бендером с наглостью отчаяния (в спектакле это «Чёрный квадрат»), Алексей Максимович приходит в большое волнение и благословляет Остапа на дальнейший творческий поиск. Театральный критик Елена Дьякова считает это лучшей находкой авторов спектакля.

На агитпароходе происходит основное действие художественного фильма День выборов, поставленного по одноимённому спектаклю Квартета И и группы «Несчастный случай».

См. также

• Пропаганда в СССР

Литература

• Бибикова И. М. Роспись агитпоездов и агитпароходов // Советское декоративное искусство, 1917-1945: очерки истории / Всесоюзный научно-исследовательский институт искусствознания Министерства культуры СССР, Научно-исследовательский институт художественной промышленности Министерства местной промышленности РСФСР. — М.: Искусство, 1984. — С. 29. — 262 с.
• [www.academia.edu/26758676/%D0%90%D0%B3%D0%B8%D1%82%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B5_%D0%BF%D0%BE%D0%B5%D0%B7%D0%B4%D0%B0_%D0%B8_%D0%BF%D0%B0%D1%80%D0%BE%D1%85%D0%BE%D0%B4%D1%8B_%D0%B2_%D0%A1%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%BE Козлов Е. А. Агитационные поезда и пароходы в Советской России (1918-1922): стратегии коммуникации].

Отрывок, характеризующий Агитпароход

Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.