Адоньев, Сергей Николаевич

Сергей Николаевич Адоньев
Род деятельности:	предприниматель
Дата рождения:	28 января 1961(1961-01-28) (63 года)
Место рождения:	Львов

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Серге́й Никола́евич Адо́ньев (родился 28 января 1961 во Львове, Украинская ССР, ныне Украина) — российский бизнесмен и предприниматель, специализирующийся на недвижимости, издательском деле, а также сфере коммуникаций. Окончил Ленинградский политехнический институт. Исполнительный менеджер и, совместно с Альбертом Авдоляном, владелец акций компании «Yota», один из ключевых игроков на рынке технологии 4G в России.

Сергей Николаевич женат, отец пяти детей.

Профессиональная деятельность

1994 — вместе с Владимиром Кехманом и Борисом Кацибиным создал компанию «Олби-джаз». Партнеры занимались поставками тропических фруктов, сахара. За год компания стала одним из крупнейших импортеров фруктов.

1996 — партнёры открыли новую торговую компанию Joint Fruit Company (JFC).

2001 — продал свою долю в JFC.

2006 — создал фонд Telconet Capital Limited Partnership.

2007 — основал компанию Yota, которая оказывает услуги мобильного интернета 4G.

2009 — стал одним из основателей Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка».

2010 — автор идеи некоммерческого международного фестиваля цифрового искусства Yota Space.

2010 — создал благотворительный фонд «Острова», помогающий детям, больным муковисцидозом.

2009—2011 — продюсировал картину «Дау» по мотивам биографии советского физика Льва Ландау.

Проекты и компании

ЗАО «Группа компаний Джей Эф Си»

В 1994 году Адоньев основал ЗАО «Группа компаний Джей Эф Си» (JFC, Joint Food Company, одна из крупнейших российских агрокомпаний) совместно с бизнес-партнёрами, а также миллиардерами Олегом Бойко и Владимиром Кехманом. С 1994 до 2000 Сергей Адоньев был исполнительным менеджером, а также основным держателем акций компании. В 2000 году он продал акции. Оборот компании составил 200 миллионов долларов США.

«Yota»

В 2008 г. оператор развернул первую в России сеть мобильного WiMAX в Москве и Санкт-Петербурге.

Сергей Адоньев является исполнительным менеджером российского интернет-провайдера «Скартел» (торговая марка «Yota»), специализирующегося на интернет-технологии Mobile WiMAX (4G). «Yota» — первый провайдер, запустивший 4G-интернет в России. Компании принадлежит большинство лицензий на использование технологии Mobile WiMAX в России.

В 2008 оператор развернул первую в России сеть мобильного WiMAX в Москве и Санкт-Петербурге. В ноябре 2009 компания заявила, что впервые стала прибыльной (доход 6 млн долларов и 250 тысяч клиентов). В начале 2012 Yota первой запустила в эксплуатацию сети четвёртого поколения LTE — сейчас они действуют в Москве,Санкт-Петербурге, Новосибирске, Сочи, Самаре, Краснодаре, Владивостоке, Уфе и Казани. К 2014 Yota планирует запустить сеть четвёртого поколения в 180 российских городах.

В июне 2012 г. был создан телекоммуникационный холдинг Garsdale, объединяющий 100 % акций «Скартела» (бренд Yota) и контрольный пакет «Мегафона». Цель холдинга — ускорить процесс внедрения новых технологических решений в России, сократить капитальные затраты на строительство сети LTE и, как следствие, уменьшить операционные издержки, что будет способствовать снижению стоимости и росту качества услуг для клиентов.

Yota Space

Первый международный санкт-петербургский фестиваль, посвящённый современному цифровому и интерактивному искусству, Yota Space стартовал 5 декабря 2010. Выставочная программа собрала в Санкт-Петербурге мировых лидеров по производству аудиовизуального контента, известных современных художников, авторов последних трендов различных направлений new media art. Весной 2012 состоялось второе мероприятие под названием Future in Russia. Его посетили представители таких корпораций, как Samsung, Intel, Google, Yandex и других, которые являются «двигателями» инновационных процессов в России и мире. В рамках фестиваля были представлены работы студий, работающих с визуальным и мультимедийным искусством, новыми технологиями: Rosegaarde, Musion, а также российской арт-группы Visual Artists.

Дау

Съёмки картины режиссёра Ильи Хржановского начались в 2007 в Харькове. Она посвящена личности легендарного советского физика, лауреата Нобелевской премии Льва Ландау. Режиссёр отказался снимать фильм в интерьерах Украинского физико-технического института, поэтому внутри заброшенного спорткомплекса «Динамо» выстроили целый научный городок под названием «Институт». На съёмочной площадке можно было находиться только в одежде 1940—1950-х годов, пользоваться только предметами быта того времени. В ноябре 2011 съёмки картины завершились. Бюджет картины составил более 10 млн $.

Инвестиционная деятельность

Сергей Адоньев инвестировал в российские компании, имеющие высокий потенциал. Он обладает блокирующим меньшинством в ЗАО «СПН Паблишинг», которое, в частности, занимается публикацией корпоративного журнала ОАО «Аэрофлот — российские авиалинии», российской версии журнала «Роллинг Стоун» и учебной литературы. Адоньев также инвестировал в фонд «DWWI—Dighton World Wide Investmenstments Ag».

Благотворительная деятельность

Фонд «Острова» оказывает помощь детям, больным муковисцидозом: не только оплачивает лечение, но и поддерживает группы родителей, особенно в регионах, где почти нет информации о том, как лечить заболевание и как с ним жить. Один из учредителей и ключевых жертвователей фонда поддержки Электротеатра «Станиславский», генеральный партнёр Михайловского театра, член попечительского совета Политехнического музея, в прошлом – член попечительского совета института медиа и дизайна «Стрелка».

Отрывок, характеризующий Адоньев, Сергей Николаевич

– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.