Акаша

<tr><td align=left style="vertical-align:middle; border-bottom:1px solid #af4630; color:purple">Санскрит:</td><td align=center style="vertical-align:middle; border-bottom:1px solid #af4630; color:purple">आकाश
ākāśa </td></tr> <tr><td align=left style="vertical-align:middle; border-bottom:1px solid #af4630; color:purple">Китайский:</td><td align=center style="vertical-align:middle; border-bottom:1px solid #af4630; color:purple">虛空
虚空
xū kōng </td></tr> <tr><td align=left style="vertical-align:middle; border-bottom:1px solid #af4630; color:purple">Корейский:</td><td align=center style="vertical-align:middle; border-bottom:1px solid #af4630; color:purple">허공 </td></tr> <tr><td colspan="2" align=center style="background:#FFEEC2">Портал Буддизм
</table> Ака́ша (санскр.आकाश, ākāśa ^IAST, букв. «видимость», "пространство") — в индийских религиях — особый вид пространства, приблизительно соответствующий европейскому понятию «эфир»; в феноменологии — «первоначальный импульс, начало проявления».

В индуизме

Считается одной из первооснов материального мира, одним из Панчамахабхуты — Пяти основных элементов. В Сиддха-сиддханта паддхати перечисляются следующие основные качества акаши: пустотность, непрерывность, неосязаемость, синий цвет, шабда (звук).

Также акаша является одной из 9 субстанций (дравья) вайшешики.

В человеке акаша проявляется в частности в виде тонкой звуковой вибрации нада.

В буддизме

Акаша традиционно подразделяется на скандху, десу и прадесу. В целом в буддизме акаша описывается практически идентично индуизму.

В теософии

Определения

В теософии Блаватской, акаша — это тонкая, сверхчувственная духовная сущность, наполняющая всё пространство; изначальная субстанция, ошибочно отождествлённая с эфиром. Но она относится к эфиру так же, как дух к материи… Фактически, она является мировым пространством, в котором неотъемлемо заключена вечная Мыслеоснова Вселенной в её вечно изменяющихся аспектах на планах материи и объективности, и из которого излучается Первый Логос, или выраженная мысль. Это причина тому, почему в Пуранах указано, что Акаша имеет лишь один характерный признак, а именно, звук, ибо звук есть ничто иное, как переведённый символ Логоса — «Речи» в её мистическом смысле.

Е. П. Блаватская пишет:

«Акашу, Астральный Свет, можно определить следующим образом. Это Вселенская душа, Матрица Вселенной, Mysterium Magicum, из которой всё сущее рождается путём разъединения, или дифференциации».

Хроники Акаши

Ч. Ледбитер пишет, что всё происходящее в пределах нашей Солнечной системы, непременно случается в пределах сознания её Логоса, и поэтому истинная Хроника должна быть его памятью. Более того: очевидно, что на каком бы плане эта память ни существовала, она должна быть гораздо выше всего, что мы знаем, и, следовательно, хроника, которую мы были бы в состоянии прочесть, должна быть лишь отблеском памяти Логоса, отражённым в более плотной среде наших планов. Ледбитер утверждает, что чтение хроник Акаши, позволило теософам точно установить некоторые даты, связанные, к примеру, с разрушением Атлантиды. Грегори Тиллетт в своём исследовании биографии Ледбитера пишет:

Концепция Хроник Акаши (akasha, санскр. — всепроникающая среда, подобная эфиру физиков 19-го века) была очень популярна в оккультизме. Ледбитер и другие теософы утверждали об их доступе к ним, так же как и Рудольф Штейнер (1861—1925), поначалу теософ, вышедший из Т. О., чтобы основать Антропософское Общество, и впоследствии написавший множество книг, основанных на исследованиях Хроник Акаши (см. Geoffrey Ahern Sun at Midnight, Aquarian press, Wellingborough, 1984). Сравнительно недавно американец Эдгар Кейси (1877—1945) популяризировал эту идею (см. Jess Stearn Edgar Cayce — The Sleeping Prophet, Doubleday, New York, 1967). Ледбитер использовал Хроники Акаши, чтобы «исследовать» историю Солнечной системы и Планеты, историю различных цивилизаций и религий, и прошлые жизни людей.

Оригинальный текст (англ.)  

The concept of Akashic Records (from the Sanskrit, akasha, an all-pervading medium similar to the ether of 19th century physics) has been widespread in occultism. Leadbeater and other Theosophists claimed access to them, as did Rudolf Steiner (1861—1925), originally a Theosophist who broke from the TS to found the Anthroposophical Society, who wrote a vast range of literature based on his explorations of the Akashic Records: cf. Geoffrey Ahern, «Sun at Midnight», Aquarian press, Wellingborough, 1984. In more recent times, the American Edgar Cayce (1877—1945) popularized the idea: cf. J. Stearn, «Edgar Cayce — The Sleeping Prophet», Doubleday, New York, 1967. Leadbeater used the akashic Records to "look up" the history of the solar system and the planet, the history of various civilizations and religions, and the past lives of individuals.

Литература

• Блаватская Е. П. «Тайная Доктрина»
• Блаватская Е. П. «Разоблачённая Изида»
• Кевин Тодесчи [e-puzzle.ru/page.php?id=884&a=dl «Эдгар Кейси и хроники Акаши»]

См. также

• «Человек: откуда, как и куда, запись ясновидческого исследования»

Примечания

В переводе на: </td>

Отрывок, характеризующий Акаша

На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.