Александров, Илья Анатольевич

Илья Александров
Основная информация
Дата рождения	19 августа 1974(1974-08-19)
Место рождения	Москва, СССР
Дата смерти	29 апреля 2010(2010-04-29) (35 лет)
Место смерти	Москва
Страна	Россия Россия
Профессии	вокалист, певец
Жанры	трэш-метал, модерн-мелодик-метал
Псевдонимы	Eel-a!
Коллективы	Trizna, Фактор страха

Илья́ Анато́льевич Алекса́ндров (19 августа 1974, Москва — 29 апреля 2010, там же) — российский рок-музыкант, вокалист, поэт. Участник групп Trizna и «Фактор страха».

Ранние годы

Илья родился 19 августа 1974 года в Москве. Окончил среднюю школу, после чего поступил в Московский архитектурный институт. Выпустился в 1996 году.

С детства был меломаном, а в школьные годы с помощью отца приобщился к миру тяжёлой музыки.

Как-то раз, сидя дома, я слушал Modern Talking. Отец подошёл и сказал — «Хватит слушать эти элементарные песенки, вот тебе пластинка — послушай! Это здорово! Это — РОК!». Пластинкой был болгарский сборник Квинов. Я послушал, меня пробрало до мурашек, и я понял — «Да, рок — это круто!». Затем стал лихорадочно искать записи «рока». Потом была кассета со Scorpions 1983 и Accept 1982. Понравилось ещё больше — другая музыка меня уже мало интересовала…

В 1987 году Илья знакомится с творчеством Helloween и начинает пробовать себя в роли вокалиста, первоначально подражая Михаэлю Киске. Поскольку голос был молодой, партии запоминались легко, а тембр голоса и интонации были очень похожи. В результате он на пару со школьным приятелем Валерием Альхимовичем (в будущем — гитаристом группы НАИВ) начинают исполнять песни Helloween на школьном уровне. Спустя недолгое время Илья понял, что музыка — это серьёзно, и начал искать себе полноценный коллектив. Им стал малоизвестный «Молот ведьм», который репетировал на одной базе с более успешными командами — «Демарш» и «Тараканы!». Однако на первом же (состоявшемся в 1991 году) концерте с Ильёй познакомился Михаил Весёлый — на тот момент являвшийся директором Тризны — и предложил попробовать себя в Тризне в роли вокалиста.

1990-е годы, Trizna

Приход Ильи Александрова в группу, в которой до того обязанности вокалиста исполнял гитарист Константин Селезнёв, способствовал скорейшему развитию Тризны. Выступление у Белого дома в 1991 году, гастроли по разным городам, первый демо-альбом (1992 год) в результате привели к заключению контракта с заметным лейблом — BIZ Enterprises. На их студии звукозаписи группа сдружилась с такими коллективами, как Чёрный Обелиск, Э.С.Т. и многими другими группами верхнего эшелона. В 1995 году выходит первый номерной альбом Тризны «Out of step», где Илья отходит от подражания Киске и начинает формировать собственную манеру пения.

Но в 1996 году Илья заканчивает университет, женится, и музыкальная жизнь на время затихает.

2000 — возрождение Тризны, Фактор Страха

В 2000 году Селезнёв предлагает снова собрать команду, и Илья соглашается, несмотря на заметно изменившиеся музыкальные пристрастия. Потому после релиза пластинки Vertical Horizon Илья положительно воспринимает предложение Кирилла Немоляева о создании на базе Тризны проекта «Фактор страха». Релиз альбома «Театр Военных Действий, Акт 1» (2005 год) в новом для коллектива жанре также знаменуется формированием новой, более агрессивной манеры пения, которая была положительно оценена слушателями. Новая популярность вдохнула в «Тризну» (с выходом «Второго акта» окончательно сменившую название на «Фактор страха»), и Илья вместе с группой опять вливается в активную музыкальную жизнь.

Очередной вехой, ознаменовавшейся сменой стиля исполнения (второй по счёту), стал альбом «Твой Идеальный Мир», на котором Илья освоил скриминг и гроулинг.

Смерть

Скоропостижно скончался 29 апреля 2010 года: у вокалиста «Фактора страха» остановилось сердце.

Дискография

Илья Александров принимал участие в записи следующих альбомов:

Trizna

• 1992 — «Тризна» (demo)

• 1995 — «Out Of Step»
• 1996 — «Need for Speed»
• 2000 — «Песни для радио»
• 2004 — «Vertical Horizon»

Фактор Страха

• 2005 — «Театр Военных Действий, Акт 1»
• 2006 — «Театр Военных Действий, Акт 2»
• 2008 — «Твой Идеальный Мир»
• 2010 — «Мёртвые сны»

Гостевое участие

• 2009 — Андем — «Дочь лунного света»

Ссылки

• [trizna.3bb.ru/viewtopic.php?id=8 Интерактив: вопросы-ответы]
• [mastersland.com/forum/viewtopic.php?f=101&t=10830&sid=78162f806f0715ef81b6e86e56f81b8a Интервью на сайте www.mastersland.com]
• [www.musicbox.su/images/stories/pdf/MB56.pdf Некролог на musicbox.su]

Отрывок, характеризующий Александров, Илья Анатольевич

Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.