Аллея почётного захоронения в Баку
|
Аллея почётного захоронения (азерб. Fəxri xiyaban) — кладбище, расположенное в нагорной части города Баку в виде аллеи, на котором похоронены видные азербайджанские деятели культуры, науки, литературы, искусства, Герои Советского Союза, политики, революционеры, а также отличившиеся в различных областях экономики и сельского хозяйства и заслужившие почётные звания.
Содержание
История
Аллея почётного захоронения была создана постановлением Кабинета Министров Азербайджанской ССР № 680 от 27 августа 1948 года. С этого же года началось строительство аллеи.
Среди них есть и большевики, члены КПСС, лица, сыгравшие роль в установлении советской власти в Азербайджане. Кроме того, среди похороненных есть и те, которые родились за пределами Азербайджана, но провели здесь большую часть своей жизни. Многие из похороненных жили и творили в XIX—XX веках.
Согласно списку, добавленному к постановлению, могилы Джалила Мамедкулизаде, Абдуррагим-бека Агвердиева, Наджаф бека Везирова, Гасан бека Зардаби, Гусейна Араблинского, Сулеймана Сани Ахундова, Али Назми, Джаббара Каръягдыоглу, Рустама Мустафаева, Азима Азимзаде и Гусейнкули Сарабского были перенесены на аллею почётного захоронения и были установлены памятники.
Похороненные
Напишите отзыв о статье "Аллея почётного захоронения в Баку"
Примечания
Ссылки
- [www.azturk.biz/viewpage.php?page_id=35 FƏXRI XIYABAN] (азерб.)
Отрывок, характеризующий Аллея почётного захоронения в Баку
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
