Алопеус, Максим Максимович

Максим Максимович Алопеус
Род деятельности:	дипломатия
Дата рождения:	1748(1748)
Место рождения:	Выборг
Дата смерти:	1822(1822)
Место смерти:	Франкфурт-на-Майне

Максим (Магнус) Максимович Алопеус (21 января 1748, Выборг — 6 января 1822, Франкфурт-на-Майне) — русский дипломат, посол в Пруссии и Великобритании, старший брат Д. М. Алопеуса.

Биография

Сын лютеранского пастора из рода финских шведов Алопеус, родился в Выборге. Готовясь к духовному званию, изучал в Або и Геттингене богословие, но по окончании университетского курса посвятил себя дипломатической карьере.

Был сначала секретарем у графа Н. И. Панина, а затем, по протекции последнего, директором канцелярии Коллегии иностранных дел; в 1783 году Алопеус был назначен русским посланником ко двору епископа Любекского, в Эйтин. По возвращении оттуда вел частную переписку цесаревича Павла с Фридрихом II; в 1790 году назначен посланником в Берлин.

В бытность свою при прусском дворе, который он сумел расположить к Российской империи, Алопеус приобрел особенную благодарность Фридриха Вильгельма II и при самых неблагоприятных политических условиях проявил как дипломат большую ловкость, так что даже после Базельского мира мог оставаться в Нижней Саксонии и в 1802 году вернулся к своему посту в Берлин.

Весною 1807 года Алопеус был отправлен чрезвычайным послом в Лондон, где Тильзитский мир вскоре положил предел его миссии. В 1819 году был возведен в баронское достоинство Финляндии, в 1820 году в польское графское достоинство. Алопеус, по описаниям графа Ф. Г. Головкина:

имел внешность выскочки из мужиков и отличался более тонкостью и хитростью, чем умом. Знания его ограничивались канцелярским формализмом и не проникали в глубь политики.

По окончании Аахенского конгресса, в котором он принимал участие, Алопеус в 1820 году поселился в интересах своего здоровья во Франкфурте-на-Майне и умер там же 6 января 1822 года.

Личная жизнь

Первым браком был женат на Софии Луизе фон Кваст (1765—1797).

• Наталья (1796—1823) — с 1814 года супруга Константина Христофоровича Бенкендорфа.

В 1799 году вступил во второй брак с Луизой-Шарлоттой-Августой, урождённой фон Вельтхейм (1768—1851).

Литература

• Алопеус // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Алопеус, Максим Максимович

– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.