Арватов, Борис Игнатьевич
Борис Игнатьевич Арватов | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Род деятельности: | |
Годы творчества: |
с 1912 до конца 1920-х |
[az.lib.ru/a/arwatow_b_i/ Произведения на сайте Lib.ru] |
Борис Игнатьевич Арватов (22 мая (3 июня) 1896, Вилковишки — 14 июня 1940, Москва) — советский искусствовед, литературный, художественный и кинокритик, один из основателей и активных участников ЛЕФа.
Содержание
Биография и творчество
Борис Арватов родился 22 мая (3 июня) 1896 в городе Вилковишки (или в Вержболово) Сувалкской губернии Царства Польского Российской Империи. Отец — специалист по таможенному праву. Братья — Георгий (Юрий)(1898-1937) и Арватов Вадим Игнатьевич (1899-?).
Начал заниматься литературной деятельностью в 1912 в Варшаве. Офицер, эсер, товарищ председателя Тульского губкома ПСР. В 1917 делегат I съезда Советов и Учредительного собрания. Участвовал в гражданской войне комиссаром на польском фронте. С 1919 — член РКП (б). Активный теоретик и идеолог Пролеткульта. С 1922 — один из создателей и активных участников Левого фронта искусств (ЛЕФ). Разработчик «формально-социологического» метода литературоведения. Выдвигал лозунг «производственного искусства», то есть слияния искусства с производством материальных ценностей.[1]
С конца 1920-х, из-за возникшего в результате фронтовой контузии нервного заболевания, практически перестал заниматься литературной деятельностью. В 1940 покончил жизнь самоубийством.
Писатель М. Левидов назвал Арватова «Сен-Жюст авангарда».
Библиография [2]
- Искусство и классы, М. — П., ГИЗ, 1923. 88 с.
- Контр-революция формы (о Валерии Брюсове), «Леф», № 1, 1923;
- Синтаксис Маяковского. Опыт формально-социологического анализа поэмы «Война и мир», «Печать и революция», кн. 1, 1923;
- Речетворчество, «Леф». 1923. N 2.
- Натан Альтман, Берлин, 1924
- Искусство и производство, М., Пролеткульт, 1926
- К марксистской поэтике, сб. «На путях к искусству», М., 1926;
- О формально-социологическом методе, «Печать и революция», 1927, № 3
- Социологическая поэтика, М., Федерация, 1928
- Современный художественный рынок и станковая картина, «Новый Леф», № 2, 1928.
- Об агитационном и производственном искусстве, М., Федерация, 1930
См. также
Напишите отзыв о статье "Арватов, Борис Игнатьевич"
Примечания
- ↑ Сидорина Е. В. [prometa.ru/colleague/15/2/1/4 Глава IV. Целостная концепция «производственного искусства» (Вариант Б.И.Арватова)] // [prometa.ru/colleague/15/2/1 Сквозь весь двадцатый век. Художественно-проектные концепции русского авангарда.]. — М, 1994.
- ↑ [www.ruthenia.ru/sovlit/j_aut001.html СовЛит. Авторы]
Литература
- Сидорина Е. В. Арватов Борис Игнатьевич // Энциклопедия русского авангарда: Изобразительное искусство. Архитектура / Авторы-составители В. И. Ракитин, А. Д. Сарабьянов; Научный редактор А. Д. Сарабьянов. — М.: RA, Global Expert & Service Team, 2013. — Т. I: Биографии. А—К. — С. 23—24. — ISBN 978-5-902801-10-8.
Ссылки
- [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le1/le1-2241.htm АРВАТОВ Борис Игнатьевич] — статья из Литературной энциклопедии 1929—1939 (автор — В. Фриче)
- [feb-web.ru/feb/kle/Kle-abc/ke1/ke1-2811.htm АРВАТОВ, Борис Игнатьевич] // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1962—1978.
- [www.hrono.ru/biograf/bio_a/arvatov.php Борис Игнатьевич Арватов]. hrono.ru. Проверено 1 июля 2014.
- [az.lib.ru/a/arwatow_b_i/ Арватов Борис Игнатьевич] в библиотеке Максима Мошкова
- ja-va. [ja-va.livejournal.com/253690.html Троцкий против Арватова, или проблема пролетарской культуры в свете сегодняшнего дня]. livejournal.com (14 июня 2014). Проверено 2 июля 2014.
Отрывок, характеризующий Арватов, Борис Игнатьевич
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.