Архангельский, Василий Гаврилович

Василий Гаврилович Архангельский
Депутат II Государственной Думы, 1907 г.
Дата рождения:	1 марта 1868(1868-03-01)
Место рождения:	Микушкино, Бугурусланский уезд Самарской губернии
Дата смерти:	1948(1948)
Место смерти:	Горни-Почернице, Чехословакия
Гражданство:	Российская империя
Партия:	эсеры

Васи́лий Гаври́лович Арха́нгельский (1 марта 1868, Микушкино, Бугурусланский уезд Самарской губернии — 1948, Горни-Почернице, Чехословакия) — политический деятель Российской империи, член партии эсеров, депутат Государственной Думы и Учредительного собрания.

Биография

Родился в семье дьякона. Личный дворянин. Окончил Самарское духовное училище и духовную семинарию. Поступил в Казанскую духовную академию, откуда был отчислен с 3-го курса за революционную пропаганду.

Был выслан в Сибирь. В 1891 году все же окончил Московскую духовную академию, стал кандидатом богословия, работал учителем начальной школы на сибирских заводах. Экстерном окончил юридический факультет Юрьевского университета.

В 1901 году переехал в Ставрополь (ныне Тольятти), где работал инспектором народных училищ. Энергично занимался школьными делами, активно занимался кадровыми вопросами значительно обновив состав преподавателей за счёт выпускников гимназий и краткосрочных курсов. Однако, после того как Ставропольским предводителем дворянства был избран А. Н. Наумов, он сильно заинтересовался деятельностью инспектора Архангельского. Выяснилось, что среди учителей уезда очень много людей, в той или иной степени критикующих царское правительство, причём все они приглашены на работу Архангельским. После того, как на запрос в жандармское управление пришёл ответ, что Архангельский давно числится на учёте как член партии социалистов-революционеров, Наумов в 1905 году добился увольнения Василия Гавриловича «за незаконную организацию учительских съездов и союзов» Архангельский переехал в Казань, где стал издавать газету «Волжский листок». Баллотировался во II Государственную Думу, но был арестован и вместе со всем штатом редакции выслан в Тобольскую губернию. Однако он победил на выборах, и прямо из тюменской тюрьмы отправился в Санкт-Петербург.

В 1906 году пожалован орденом за деятельность в народном образовании. В том же году выслан за границу. В 1908 году приговорён к 6 годам каторги, жил в Черемхове и Иркутске. Сотрудничал с журналом «Народная Сибирь».

В 1917 году был делегатом III и IV съездов эсеров, избирался в состав ЦК. Был гласным Иркутской городской думы. Избран в Учредительное собрание как обязательный кандидат от эсеров в Иркутском и Самарском округах. Участник заседания 5 января.

30 января 1918 года в Петрограде ЦК партии эсеров поручил ему совместно с А. А. Гизетти и А. Н. Слетовой-Черновой организацию партийной работы среди учителей.

В сентябре 1918 года был участником Уфимского совещания.

В 1919 году эмигрировал в Чехословакию. Был одним из основателей и управляющих Русского заграничного исторического архива.

Библиография

• Архангельский В. Г. Катерина Брешковская, Прага-Ужгород, 1938

Литература

• [www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous/main/?path=mg:/numbers/2001_3_4/04/04_3/ Василий Гаврилович Архангельский: штрихи биографии // Эхо веков (Казань). 2001 № 3/4. с. 130—132; Вопросы истории. 2002. № 6. с. 173—175]
• Фролова, Е. И. Судьба эсера В. Г. Архангельского / Е. И. Фролова // Вопросы истории. — 2005. — N 8. — С. 145—147
• Овсянников В. А. [www.tolgas.ru/site/upload/StavropolTogliattyOvsannikov.doc Ставрополь — Тольятти. Страницы истории. Часть II. Дела и люди]. — Тольятти: Современник, 1999. — С. 322-323. — 400 с. — 3000 экз. — ISBN 5-85234-100-2.

Отрывок, характеризующий Архангельский, Василий Гаврилович

– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.