Афсати
Афсати (осет. Æфсати, от греч. Ευστάθιος «св. Евстафий»[1]) — дзуар в народной религии осетин и нартском эпосе, покровитель охотников и диких зверей, небожитель.
Содержание
Мифология
Афсати является одним из самых почитаемых дзуаров в осетинском пантеоне. Афсати, будучи покровителем диких животных, которые назывались «скотом Афсати», особенно покровительствовал оленям и кабанам. Афсати изображается одноглазым стариком с белой бородой, сидящим на высокой горе Адай-Хох, где он обитал. С этой горы он внимательно наблюдал за своим многочисленным диким хозяйством. Несмотря на то, что Афсати был одноглазым, он бдительно следил за своими питомцами и строго наказывал тех, кто нарушал его постановления и законы. Одним из законов, установленных Афсати было то, что каждый охотник, которому он дарил животное во время охоты, должен был делиться с первым встречным из своей деревни частью туши добытого животного.
В честь Афсати сложено множество осетинских народных песен и гимнов, в которых прославляется его щедрость и доброта. В отличие от других божеств, для Афсати не строились святилища и не устраивались особых празднеств. Тем не менее, охотники прежде, чем выйти на охоту, должны были исполнить определённые действия и молитвенные прошения, прося Афсати подарить им животное из его стада.
Афсати — владыка диких животных, в частности оленей, кабанов и горных косуль; охотники ублажают его перед выходом жертвенными хлебами, ибо удача их всецело зависит от его благоволения; однако, он требует, чтобы тот, кому на охоте оказано покровительство, щедро накормил бы затем бедняков деревни, иначе следующая вылазка в лес будет бесплодной[2].
В нартском эпосе Афсати был покровителем нартских героев. Он подарил нартскому богатырю Аца чудесную золотую свирель, на которой потом играл сын Аца — юный герой Ацамаз. При женитьбе Ацамаза на Агунде Афсати заплатил выкуп в количестве ста оленей. В другом нартском рассказе говорится, как небожитель Сафа, решив облагодетельствовать Сослана, приглашает на пиршество различных небожителей, в том числе и Афсати, чтобы юный Сослан, прислуживая им, смог испросить у них дары, соответствующие их специализации. В этом рассказе Сослан обращается к владыке диких животных, чтобы получить от того благоволение: «Афсати, все звери гор и долин в твоей власти»[3].
Кроме Афсати существовали и другие менее почитаемые покровители лесов Сау дзуар и Анигол.
Осетинский поэт Коста Хетагуров посвятил покровителю диких животных поэму «Афсати».
Напишите отзыв о статье "Афсати"
Примечания
Литература
- Дзадзиев А. Б., Этнография и мифология осетин, Владикавказ, 1994, стр. 143—144, ISBN 5-7534-0537-1
- Ж. Дюмезиль, Осетинский эпос и мифология, Владикавказ, изд. Наука, 2001.
Ссылки
- [iratta.com/duhmir/kultura/8040-obraz-pokrovitelya-oxoty-v-osetinskoj-mifologii.html Образ покровителя охоты в осетинской мифологии]
- [www.mifinarodov.com/a/afsati.html Афсати]
- [myths.kulichki.ru/enc/item/f00/s04/a000481.shtml Афсати]
Отрывок, характеризующий Афсати
Офицеры засмеялись.– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
