Ахмад бин Али Аль Тани
| Ахмад бин Али Аль Тани араб. أحمد بن علي آل ثاني | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 24 октября 1960 — 22 февраля 1972 | |||
| Предшественник: | Али бин Абдалла Аль Тани | ||
| Преемник: | Халифа бин Хамад Аль Тани | ||
| Вероисповедание: | ислам | ||
| Рождение: | 1920 Доха, Катар | ||
| Смерть: | 25 ноября 1977 Лондон, Великобритания | ||
| Род: | Аль Тани | ||
| Отец: | Али бин Абдалла Аль Тани | ||
| Дети: | 7 сыновей и дочь | ||
Ахмад бин Али Аль Тани (Ахмад бин Али бин Абдалла бин Джасим бин Мухаммед Аль Тани) (1920, Доха — 25 сентября 1977, Лондон) — 1-й эмир Катара из династии Аль Тани (24 октября 1960 — 22 февраля 1972).
Биография
Ахмад Аль Тани родился в 1920 году в Дохе, столице Катара. Второй сын шейха Али бин Абдаллы Аль Тани (1949—1960).
24 октября 1960 года шейх Али бин Абдалла отказался от власти в пользу своего сына Ахмада бин Али. Причиной отречения стали финансовые противоречия шейха Али с другими членами клана Аль Тани.
Однако новый эмир Ахмад бин Али мало уделял времени управлению государством. В октябре того же 1960 года Ахмад объявил своим наследником и заместителем двоюродного брата Халифу бин Хамада[1].
Эмир Ахмад много времени проводил за границей, проматывая деньги в европейских и ливанских казино[1]. Фактическим правителем Катара стал его двоюродный брат Халифа бин Хамад, который начала проведение преобразований[1]. В 1961—1968 годах было принято около ста новых законов. В том числе были созданы министерства, организован Совет министров, стали функционировать гражданские суды. Пересмотру подвергалась вся финансовая политика государства — стал приниматься ежегодный бюджет, начали разрабатываться программы экономического развития Катара[1]. Были утверждены нормы коммерческой деятельности, правила создания смешанных компаний, а также правила, регулирующие отношения между работодателями и наемными рабочими. В 1964 году был учрежден Национальный Банк Катара[1].
В апреле 1970 года была принята конституция[1]. Власть эмира оставалась ничем не ограниченной, но при нем был создан консультативный совет с совещательными функциями[1]. В мае того же года шейх Халифа бин Хамад был назначен первым премьер-министром Катара. В то же время велись переговоры с правительством Великобритании о предоставлении Катару свободы. 1 сентября 1971 года была провозглашена независимость эмирата[1].
22 февраля 1972 года шейх Халифа бин Хамад, получив поддержку армии и и сил безопасности, совершил государственный переворот. Эмир Ахмад бин Али, находившийся за границей, был объявлен низложенным[1]. Новым эмиром Катара стал Халифа бин Хамад (1972—1995)[1].
Первоначально Ахмад бин Али проживал в Дубае, при дворе своего тестя, эмира Рашида ибн Саида аль-Мактума. Из Дубая он переехал в Лондон, где он скончался 25 ноября 1977 года.
Семья
Шейх Ахмад бин Али Аль Тани был женат на дочери Шейха Рашида ибн Саида Аль-Мактума (1912—1990), эмира Дубая (1958—1990). В браке было 7 сыновей и дочь.
- Шейх Абдулазиз бин Ахмад Аль Тани (1946—2008), наследный принц
- Шейх Насер бин Ахмад Аль Тани
- Шейх Хамада бин Ахмад Аль Тани
- Шейх Сауд бин Ахмад Аль Тани
- Шейха Мунира бинт Ахмад Аль Тани
- Шейх Абдалла бин Ахмад Аль Тани
- Шейх Халид бин Ахмад Аль Тани
- Шейх Мансур бин Ахмад Аль Тани
Напишите отзыв о статье "Ахмад бин Али Аль Тани"
Примечания
Отрывок, характеризующий Ахмад бин Али Аль Тани
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
